И вот лес закончился, а впереди темной громадой показались скалы. По одному ему известным приметам ведун нашел меж них узкий, скрытый кустарником проход вглубь. Протиснувшись сквозь расселину, они вышли прямо к входу в довольно большую пещеру. Уже приближалась ночь, и в пещере, куда не проникал свет только что взошедшей луны, было темно, хоть глаз выколи. Дмитрий и Мирослав запалили предусмотрительно взятые с собой факелы, и пошли дальше под каменные своды. Их тени причудливо колыхались на неровных стенах, тут и там встречающиеся сталактиты словно извивались, двигались, исполняли в свете факелов причудливый танец, от чего пещера казалась живой, словно двигались они не среди сплошного неподвижного камня, а в чреве поглотившего их чудовища, так и силящегося поскорее переварить свою добычу…
Спустя какое-то время они вышли на берег подземного озера. Над его поверхностью клубился пар. Озеро и впрямь было теплым, очевидно гораздо теплее прохладного воздуха пещеры. На противоположном берегу, как и говорил Мирослав, грелись, свернувшись кольцами на теплых камнях, сразу несколько некрупных змей. Некоторое время Дмитрий наблюдал за ними, стараясь проникнуть разумом в их внутреннюю сущность. А потом Мирослав велел Дмитрию раздеться и лезть в озеро.
Вода оказалась не только теплее, чем воздух, но даже теплее, чем тело. У своих каменистых берегов озеро было неглубоким, и Дмитрий, найдя небольшую выемку на дне, устроился в ней полулежа, закрыл глаза и полностью расслабил тело, благо, что этот навык был уже усвоен им в совершенстве.
Мирослав, как всегда, достал из — за пазухи флакон с очередным снадобьем и дал его Дмитрию. Тот привычно выпил жидкость. На сей раз она была абсолютно безвкусной, словно простая вода.
Вслед за последним глотком сознание Дмитрия уже привычно скользнуло в ту глубину разума, где находится истинная сущность каждого человека. Чтобы на сей раз ощутить себя рыбой, или змеей — или и рыбой, и змеей одновременно… Этого он пока не мог знать.
Но вот глубинный покой охватил его.
Он почувствовал свое тело — гибкое, скользкое, послушное водным потокам… Надо было научиться следовать им, ощущать их, двигаться среди них… И новый шквал незнакомых прежде ощущений накрыл его с головой.
В постижении мира рыб и змей прошло еще полтора месяца. А потом наряду с упражнениями Мирослав начал давать ему читать некоторые из своих древних книг.
Грамоте Дмитрия еще Пелагея обучила, причем кроме родного языка научила его читать еще на двух чужеземных. На которых, как она сказала, многие труды по лекарству написаны.
На улице стояла уже лютая стужа. И теперь Дмитрий все чаще сидел в избе за изучением древних фолиантов на чужеземных языках — как раз тех, по лекарскому искусству, о которых Пелагея говорила. Один из них как раз и был у него в руках. Впрочем, говорилось в нем вовсе не о каких-то снадобьях или свойствах болезней, как можно было бы подумать. Речь шла, к удивлению Дмитрия, об устройстве мира — о том, как все в мире друг с другом связано и одно вытекает из другого, чтобы породить третье, и так далее, пока не замкнется круг превращений.
Этот круг по сути своей непрерывен, было написано в фолианте. И на этом кругу есть особые точки, в которых человеческое восприятие может заметить у текущей в природе Единой Силы Сущего присущие ей отдельные качества. Этих качеств древние мудрецы насчитали двенадцать. И выяснили, что с каждым из этих двенадцати качеств соотносится одно из наблюдаемых в мире внешних проявлений Единой Силы.
Уже позже эти проявления назвали стихиями.
Не все сразу понял Дмитрий в этом фолианте. И обратился за разъяснениями к Мирославу.
Мирослав объяснил ему, что почти для каждой из стихий можно найти живое существо, наиболее к ней предрасположенное. Так, как птица предрасположена к воздуху, а рыба — к воде. Человек же хоть и может напрямую ощутить суть стихий, но все же для него это очень тяжело. А для неподготовленного человека — и вовсе непосильно. Да и доступны-то прямому восприятию человека только пять из двенадцати качественно разных состояний природы.
Вот в чем заключался еще один смысл того, почему Мирослав учил Дмитрия постигать внутреннюю суть самых разных животных: это было необходимо еще и для постижения сути стихий!
Разные животные, птицы, рыбы, насекомые имеют сродство с теми или иными стихиями. Поняв внутреннюю суть этих животных, рыб, птиц, насекомых и даже змей, Дмитрий сможет постигать и скрытую суть стихий, и будет это для него намного проще, чем в случае, если бы он не побывал уже разными тварями — земными, водными и воздушными.