С этими словами и вышел во двор. «Вот ведь самонадеянный старик», — подумал Дмитрий, вздохнув, сбросил в сенях рубаху и пошел следом за Мирославом.
К полному его изумлению, не прошло и ста ударов сердца с начала схватки, как Дмитрий уже лежал, обездвиженный, у ног победно возвышающегося над ним Мирослава. Ему было стыдно не столько за поражение, сколько за свою самонадеянность, которая, как он только сейчас понял, бывает наказуема.
Потом, выйдя из боевого состояния, он вдруг осознал, что Мирослав мог бы завершить бой и еще раньше. Да не стал. Видимо, хотел в деле посмотреть, как освоил Дмитрий всю его науку. Как будет менять он по ходу схватки манеры боя, переходя из одного звериного состояния в другое, меняя наполняющие его движения стихии и соответствующие этому состояния своей внутренней силы и качества истинной сущности.
Но как ни старался Дмитрий, он так и не смог ощутить, за счет чего Мирослав раз за разом либо сбивал его на землю, либо делал так, что самые отточенные, въевшиеся в плоть и кровь движения вдруг переставали получаться, и Дмитрий буквально начинал путаться в собственных руках и ногах! И это он, чей разум научился управлять восемью лапами паука! Да и сейчас, когда схватка закончилась, он так и не понял пока, благодаря чему Мирослав так легко, буквально играючи победил его. Помучавшись этой загадкой, Дмитрий подошел к присевшему на лавку ведуну и спросил:
— Как же так? В чем я ошибся? Я чего-то не понял или понял неправильно? Или я не все еще знаю?
— Ну, допустим, все одним ПервоПредкам известно. И я тоже по сей день учусь. А побил я тебя потому, что воздействовал на то, что присуще именно человеку. И поэтому в звериных манерах боя просто нет средств, способных противостоять таким приемам.
— Что же это за ухватки такие особенные?
— Садись рядом. И слушай внимательно. Потому как то, про что я сейчас поведу речь, кажется простым. И за этой внешней «простотой» легко потерять подлинный смысл.
Дмитрий приготовился слушать в оба уха. И Мирослав неспешно продолжил:
— Запомни, что любое движение людей в бою так или иначе, да связано с самым древним чисто человеческим навыком — удерживать равновесие. И можно развить очень тонкое ощущение той предельной границы положения тела, за которой уже нельзя удержаться от падения. И тогда человек, как говорят в системах нашего народа, начинает «чувствовать край». А научившись чувствовать «край», станешь способен «запускать маятник» — как бы «нанизывать» на «качания из края в край» и другие движения.
Дмитрий сразу же не только понял, но и всем телом почувствовал, о чем идет речь. Понял он и то, что именно умения чувствовать «край», свойственного только человеку, а не животным, и не хватило ему в схватке с Мирославом, потому что применял он в этой схватке стили животных. Видно, пришло время и человеческими навыками боя овладевать…
— Научившись в совершенстве чувствовать «край» у себя, постепенно станешь ощущать его и у противника, — продолжал Мирослав. — И вот тогда ты сможешь уже не меряться с противником в силе или скорости, а сразу действовать так, чтобы пресекать любые его движения тогда, когда они еще только зарождаются. А основано это умение все на том же осознании равновесия. Заставь тело твоего противника ощутить, что оно стало терять равновесие — и у него сразу возникнет древнейшее из чувств — надо устоять! А про все остальные затеянные им движения тело сразу забудет. Вот и сорвется его атака или защита. Заметь — боец, чувствующий «край», гораздо менее подвержен действию таких уловок. Вот так я тебя и победил. И теперь ты будешь учиться этому.
И начались долгие изнурительные тренировки. Больше Мирослав не вызывал его на бой, и Дмитрий понимал, что все еще не стал для ведуна достойным противником, вопреки тому, что он, было, возомнил о себе. Он знал, что стал неплохим бойцом — но нет предела совершенству, и Мирослав продвинулся на пути к совершенству, как оказалось, неизмеримо дальше…
Шло время, заполненное упражнениями, занятиями воинским искусством, постижением древних знаний, закончилось лето, пришла осень, и год снова близился к концу. Лишь через полгода после того, первого боя, Мирослав вновь предложил Дмитрию схватиться с ним.
И вновь они встали во дворе друг напротив друга. И приготовились к бою. Начинать первым никто не спешил. Стояли, слегка покачиваясь и поворачиваясь всем телом и, казалось бы, совсем не следя за противником. И в этот раз первым начал Мирослав — сделал шаг вперед. Но сделал так, что показалось: он, наоборот, отступил. Однако Дмитрий на эту уловку не попался. Он остался стоять на месте. Мирослав сделал еще шажок, и тут же его тело, словно подброшенное из пращи, взлетело в воздух. Схватка началась. И — закончилась спустя всего еще пять движений противников и одному удару их сердец. Закончилась не победой и не поражением. В этой схватке никто никого не победил. Она сама собой сошла на нет, незримо приведя к уравновешиванию противоборствующих сил…