1
Каждая история имеет свое начало. Начало моей истории, вероятно, положила целая череда событий, повлекших за собой существенное изменение моего мировоззрения. Для истории общей, коя затронула множество людей, она, вероятно, оказала лишь частное влияние и уж тем более, никак не повлияла на самое начало. Что же случилось? Так как мне до сих пор горько и больно вспоминать о произошедшем, ограничусь, с вашего позволения, лишь только кратким упоминанием. В течение полугода мои пути разошлись с самыми близкими мне людьми. Друзья, что я звал братьями. Братьями, что я считал ближе друзей. Любимой... Я потерпел существенный крах на ниве собственного бизнеса, и в целом чувствовал себя премерзко. И пускай на общий ход событий это не повлияло ни в коей мере, вступил я в них совершенно другим человеком, нежели мог бы, сложись все иначе. Итак, за несколько дней до начала, я, пребывая в состоянии полного душевного разлада, внутренней разрухи и смятения, пытался хоть на некоторое время забыться от обрушившихся на меня событий. Мчал, не разбирая дороги, на своем стареньком внедорожнике, среди деревьев, камней, ям и ухабов в таких глухих местах, где и о цивилизации слыхали постольку поскольку. Возникла потребность побыть одному, подальше от всех окружающих меня людей, проблем и вообще помянутого выше человеческого общества. Знакомый, из тех, которых принято считать хорошими, давным-давно еще расхваливал свою охотничью заимку, вдали от людей, хороших дорог и сотовой связи. До упомянутого хозяином лесного тупика, то есть, конца рубленной им же просеки, добраться мне так и не удалось. Прошедший дождь превратил лесную глину в страшную кашу, а мучиться окружающим буреломом душевных сил уже не было. Отогнал машину в кусты на пригорок, где посуше, аккумулятор снял, колеса спустил, прочую мелочь сделал. Ружье свое, верную ижевскую вертикалочку двенадцатого калибра, снарядил да через плечо перекинул. Выгрузившись таким образом, я подхватил рюкзак, закурил и пошел подтверждать всемирно известное правило про туриста, который везде на брюхе проползет. С вашего позволения, несколько отклонюсь от повествования и коротко поведаю о себе. На момент описываемых событий было мне двадцать семь, планировал я, наконец-то жениться. Имел какой-никакой но стабильный достаток, много работал. Боролся с серостью и скукой современной городской жизни разнообразнейшими способами. Потому увлечения мои были разнообразные, разносторонние, но не всегда продолжительные. Что-то быстро надоедало, теряя остроту новизны, что-то просто оказалось не мое, но об этом позже. Но одно мое увлечение я уверенно пронес из самого детства. Очень я любил лес. Даже более точно - тайгу и горы. Любил просто так ходить, ходить по грибы и ягоду, любил ходить с ружье по озерам и лесам за птицей, по горам и лесам за зверем. Но оставался при этом, если честно, все же любителем, ибо получал удовольствие от малого, и боялся пресыщения в большем. К чему я это? Шаг за шагом, ставя ноги широко и осторожно выбирая путь, пожирая километры и субъективное время, меня отпускало. Тянулись в высь сосны и сосенки, сменялись березняками, иногда под ноги попадали редки лесные ручейки. Звучал летний лес. Вступала в дело привычка, а с ней, как известно, очень сложно бороться. Стянувшие голову и грудь стальные кольца мрачных дум постепенно отходили на задний план, будто бы всем этим городским проблемам было неуютно в дремучей тайге. И все эти житейские и обыденные в общем-то проблемы пасовали перед вековой мощью, боялись проникнуть под ее сень. Я же шел где пробитою тропой, где-то по оставленным хозяином этих мест зарубкам, где-то сознательно отклонялся, двигаясь по берегу ручья, среди скользких зеленоватых камней. В бурелом особенно не лазил, считая такое удовольствие ну слишком уж извращенным. Просто шел, и получал от этой ходьбы, то чего не мог получить уж очень давно. Спокойствие и облегчение. Идти было не слишком далеко, до тупика я не добрался буквально с пару сотен метров, да по тропе отмахал километров десять. Не торопясь, справился часа за три, наверное, если по солнцу судить. Часы я сознательно убрал в карман. Ну его нахрен, это время. Итак пол жизни в рабстве его живем. Заимка представляла собой крепко сбитый из кругляка дом, добротный, на высоком фундаменте, с двускатной крышей, пристройками и банькой. Много сил сюда вложено, сразу видно. Не год и не два тут работы. Для себя деланно, не на заказ, а потому, даже издалека видно, что с душой. Дом стоял на взгорке, поближе к небу. Вышел я к нему с северо-запада, на востоке плоскогорье постепенно повышалось, и лес там стоял не такой густой, все больше хвойный. С южной же стороны, если смотреть по редко поросшему уклону, просматривалась махонькая речка, переплюйка. Живя в Сибири, в детстве я бы и вовсе назвал ее скорее ручьем. Ну да бог с ней. В горку, конечно, воду для баньки таскать труд тот еще, но резоны хозяина мне были в чем-то понятны. Тоже люблю повыше, подальше от низин, тем более от прибрежной влажности и всяческого гнуса. А окунуться... Мелковата речка, если честно, для купаний. Вот такие вот пейзажи. Сам дом запирался на замок, как и банька, слишком уж много стало людей недобросовестных и прочих вандалов. А вот одна из пристроек была только подперта снаружи доской, от зверья. И там, как я узнал тут же, заглянув, было простое зимовье для случайного путника. Были дрова, береста, спички, свечки, нары, сахар-рафинад, чай, консервы и сухари. Старая добрая традиция. Отпер дом переданным мне ключом (был, кстати, тут еще и запасной припрятан, как сознался хозяин. Так, на всякий случай. И место указал). Петли были смазаны, не скрипели. Массивная, оббитая войлоком дверь вела в теплый предбанник, точнее сени. Пряма проход в дом, за такой же солидной дверью, а слева тонкая дощатая перегородка, с проемом, за которой виднелся нехитрый инвентарь - метлы, лопаты, пехло, топор. Внутри дом пах травами, деревом и еще какими-то типичными ароматами. Не знаю даже, как и описать. Услышать надо, чтобы понять. Было прохладно и очень тихо. Солидная печка, грубая мебель - стол, лавки, пара табуретов, шкафчики, полочки, заполненные всяким, и пара кроватей. Даже с матрацами. Два небольших окна, застекленные, но сейчас за закрытыми ставнями. Щели с зимы промазаны пластилином. Чуть пыльно, но очень аккуратно, печь беленая, мебель покрытая марилкой и лакированная, половички, полка под обувь, кресло качалка... В общем, уютно до безобразия. Была еще лестница крутая у стены, на мансарду. А там гамак, топчан, полки с книгами, камин и дверь на незамеченный мной ранее балкончик. А вид... Понял тут для себя, пока как звать не забуду, пока не одичаю в конец и человеческую речь разуметь не перестану, хрен меня от сюда стронешь. Месяц, как минимум. Два - по хорошему. Ну ее, к черту, эту вашу цивилизацию. Пребывая в таком возвышенном состоянии духа, выскочил я на улицу, где в права вступал вечер и близился закат. Верхушки сосен еще не заалели, но тени уже удлинились до крайности, переходя в целом из состояния тени в состояние темноты. Глотнув из фляжки пол глотка первача, проверил баньку, и дай бог не соврать, воодушевлен был еще в большей мере, ибо все было по уму, и каменка, и парилочка, и венички березовые на чердаке, и предбанник с пустой пока еще бочкой. А париться я горазд, сильно горазд. Не всякий сталевар со мной в бане усидит. Пробежался по остальному хозяйству, впечатлилсяеще пуще. Особенно японскому генератору в подсобке да с запасом солярки. Проникся множеством тайн и открытий, оценив количество протоптанных в округе троп и припомнив загадочные рекомендации хозяина, куда именно стоит непременно заглянуть. Еще больше приблизился к дзен, углядев на восточном склоне, более каменистом и обрывистом, беседку. Видимо, для созерцания рассветов. Чувствовал я себя в целом, как кот, в сметане с валерьянкой. Забылись, пускай и временно, как чувствовал, все проблемы, все переживания. Кончив обход, затопил каменку, подхватил из кладовки банной коромысло с двумя по тридцать, хозяин мужик крепкий, меня не меньше, примерно литров самодельными ведрами, и поскакал по прорубленной и местами укрепленной настилом и обезопашенной перилами тропе к воде. Сделал, признаюсь честно, с боем, потом и пыхтеньями десять ходок, зато заполнил сразу до верху бочку под холодную, бак под горячую, в дом воды натаскал и еще пару ведер полных осталось. Банькой я, честно вам говорю, ни дня пренебрегать не намеревался, дровяник благо был полон. Ну и я его еще подзаполню, опустеть не дам. Когда закончил, закат уже отыграл, и только из-за горизонта выглядывало зарево. Взял фонарь, с летучей мышью, что приметил ранее, решил пока не извращаться, с генератором, тоже. Пускай и было освещение везде проведено. Лень, устал. Да и тарахтеть будет. Баня была готова, градусник услужливо показывал сотню, ждать крепче жара сил уже не было. Потом приготовив на вечер перекус, заварив чайку и обнажившись, рванул в жаркую тьму. Фонарик берег, от свечек тут, сами понимаете, толку мало, керосиновый дух не люблю. Сдавал на слух и память, вначале несколько мазал, потом приноровился. Веника заварил аж два и исхлестался до кровавых полос, как флагеллант, изгоняя из себя грязь телесную и душевную. Заходов сделал не меньше двадцати, честное пионерское, холодной воды растратил море, чередуя обливания с медл