ойный. С южной же стороны, если смотреть по редко поросшему уклону, просматривалась махонькая речка, переплюйка. Живя в Сибири, в детстве я бы и вовсе назвал ее скорее ручьем. Ну да бог с ней. В горку, конечно, воду для баньки таскать труд тот еще, но резоны хозяина мне были в чем-то понятны. Тоже люблю повыше, подальше от низин, тем более от прибрежной влажности и всяческого гнуса. А окунуться... Мелковата речка, если честно, для купаний. Вот такие вот пейзажи. Сам дом запирался на замок, как и банька, слишком уж много стало людей недобросовестных и прочих вандалов. А вот одна из пристроек была только подперта снаружи доской, от зверья. И там, как я узнал тут же, заглянув, было простое зимовье для случайного путника. Были дрова, береста, спички, свечки, нары, сахар-рафинад, чай, консервы и сухари. Старая добрая традиция. Отпер дом переданным мне ключом (был, кстати, тут еще и запасной припрятан, как сознался хозяин. Так, на всякий случай. И место указал). Петли были смазаны, не скрипели. Массивная, оббитая войлоком дверь вела в теплый предбанник, точнее сени. Пряма проход в дом, за такой же солидной дверью, а слева тонкая дощатая перегородка, с проемом, за которой виднелся нехитрый инвентарь - метлы, лопаты, пехло, топор. Внутри дом пах травами, деревом и еще какими-то типичными ароматами. Не знаю даже, как и описать. Услышать надо, чтобы понять. Было прохладно и очень тихо. Солидная печка, грубая мебель - стол, лавки, пара табуретов, шкафчики, полочки, заполненные всяким, и пара кроватей. Даже с матрацами. Два небольших окна, застекленные, но сейчас за закрытыми ставнями. Щели с зимы промазаны пластилином. Чуть пыльно, но очень аккуратно, печь беленая, мебель покрытая марилкой и лакированная, половички, полка под обувь, кресло качалка... В общем, уютно до безобразия. Была еще лестница крутая у стены, на мансарду. А там гамак, топчан, полки с книгами, камин и дверь на незамеченный мной ранее балкончик. А вид... Понял тут для себя, пока как звать не забуду, пока не одичаю в конец и человеческую речь разуметь не перестану, хрен меня от сюда стронешь. Месяц, как минимум. Два - по хорошему. Ну ее, к черту, эту вашу цивилизацию. Пребывая в таком возвышенном состоянии духа, выскочил я на улицу, где в права вступал вечер и близился закат. Верхушки сосен еще не заалели, но тени уже удлинились до крайности, переходя в целом из состояния тени в состояние темноты. Глотнув из фляжки пол глотка первача, проверил баньку, и дай бог не соврать, воодушевлен был еще в большей мере, ибо все было по уму, и каменка, и парилочка, и венички березовые на чердаке, и предбанник с пустой пока еще бочкой. А париться я горазд, сильно горазд. Не всякий сталевар со мной в бане усидит. Пробежался по остальному хозяйству, впечатлилсяеще пуще. Особенно японскому генератору в подсобке да с запасом солярки. Проникся множеством тайн и открытий, оценив количество протоптанных в округе троп и припомнив загадочные рекомендации хозяина, куда именно стоит непременно заглянуть. Еще больше приблизился к дзен, углядев на восточном склоне, более каменистом и обрывистом, беседку. Видимо, для созерцания рассветов. Чувствовал я себя в целом, как кот, в сметане с валерьянкой. Забылись, пускай и временно, как чувствовал, все проблемы, все переживания. Кончив обход, затопил каменку, подхватил из кладовки банной коромысло с двумя по тридцать, хозяин мужик крепкий, меня не меньше, примерно литров самодельными ведрами, и поскакал по прорубленной и местами укрепленной настилом и обезопашенной перилами тропе к воде. Сделал, признаюсь честно, с боем, потом и пыхтеньями десять ходок, зато заполнил сразу до верху бочку под холодную, бак под горячую, в дом воды натаскал и еще пару ведер полных осталось. Банькой я, честно вам говорю, ни дня пренебрегать не намеревался, дровяник благо был полон. Ну и я его еще подзаполню, опустеть не дам. Когда закончил, закат уже отыграл, и только из-за горизонта выглядывало зарево. Взял фонарь, с летучей мышью, что приметил ранее, решил пока не извращаться, с генератором, тоже. Пускай и было освещение везде проведено. Лень, устал. Да и тарахтеть будет. Баня была готова, градусник услужливо показывал сотню, ждать крепче жара сил уже не было. Потом приготовив на вечер перекус, заварив чайку и обнажившись, рванул в жаркую тьму. Фонарик берег, от свечек тут, сами понимаете, толку мало, керосиновый дух не люблю. Сдавал на слух и память, вначале несколько мазал, потом приноровился. Веника заварил аж два и исхлестался до кровавых полос, как флагеллант, изгоняя из себя грязь телесную и душевную. Заходов сделал не меньше двадцати, честное пионерское, холодной воды растратил море, чередуя обливания с медленными остываниями. Любовался при этом звездами, их бесчисленной армадой, наслаждался свежим воздухом, вечерней прохладой, пил холодный чай, коего ушло целый пятилитровый кателок, и вкушал немудреные бутерброды. Продукты долгого хранения, кстати, бросил в машине, надо будет на днях собраться, дотащить хоть часть, если с охотой не заладится. Спал ночью, как убитый. Следующие два дня активно обживался, сгонял все же за продуктами, разведал окрестности. Охотой решил пока пренебречь, ибо надеялся, что дзен мой еще более углубится, да и удовольствия лучше вкушать последовательно, чтобы не перебило вкус. Хозяин, кстати, в доме устроил тайник, под половицами, наивный человек, где хранил нарезное, пару карабинов, СКС и сайгу, запас патронов, все для их снаряжения и ухода за ними. О чем мне, опять же, по секрету сообщил. Чтобы я лишний груз не пер, значится. Ах да, был он из высокого милицейского начальства, в отставке, работал сейчас на себя, в своем же ЧОПе. И случилось так, что однажды я ему очень сильно помог. Потом как-то сошлись на ниве общих интересов, не раз вместе на утку и на рыбалку ездили. И вот этот замечательный человек, при встрече оценив мое не блестящее состояние, пригласил сюда, непременно в одиночестве. Ибо, как он сказал, иначе, не то. Черт, а ведь прав оказался! Вечером третьего своего дня я, как уже заведено, очищался в баньке, уже при свете. Сидел на лавочке, на крыльце, сгонял даже разок на речку, правда, успел остынуть по пути, и купался больше из чувства надо. Потом пришлось в горку бежать, чтобы согреться - вода-то ледяная! Гнуса, кстати, оказалось на удивление мало, так, пара комариков попискивала. Видать не прочухал еще про мою кровушку. Напарился до одури, как обычно. Потом сидел в беседке и на стационарном мангале (тяжелый, кованый, видать, с ним рассветы насыщеннее) жарил сосиски, хлеб, варил похлебку из консервов в котелке, попивал самогон, так только, пригубляя. Не для дурману, а для удовольствия. И вот тут-то, в неге и блаженстве меня и застало то самое начало, перевернувшее мою жизнь и жизни множества других людей. За горизонтом, где-то далеко на юге, вспыхнуло зеленым,осветив половину небосклона, легкой болью резануло по глазам. Тут же там будто огромный пожар разгорелся, ударил резкий и очень неприятный звук, сознание помутилось и померкло. *** Пришел в себя резко, толчком, от боли. Я куда-то катился, ударяясь, перед глазами все мелькало, и ухватить картинку в целом, сосредоточится, не удавалось. Пару раз больно приложился головой, в глазах аж искры брызнули, подвывихнул руку, в итоге развернулся кое-как и покатился-поехал уже ногами вперед. Судорожно огляделся - съезжал по насыпи в сторону воды. Тормозя ногами-руками, все же сумел остановится. Глянул вверх, видать след метров на двадцать, ниже, метрах в пяти, вода. Много воды, целое озеро в обрамлении отвесных, поросших какой-то зеленью скал. Был день, зеленоватое солнце стояло в зените. У берега из воды выглядывали гравийные насыпи, какие-то обломки, чудились остатки строений. Оглянувшись на склон, понял, что и тут попадается обработанный камень, более крупные фрагменты местами, дальше по склону застряли какие-то куски кладки. Вода внизу темно-синяя, почти черная там, где обрывались осыпи. Чудилась в ней большая глубина. И безмятежно спокойная. Страшная такая вода, мрачная. Вообще, глубины боюсь. Руки расцарапал в кровь, щеку и лоб точно рассадил, чувствую, болит. Колени целые, в штанах был, хорошие, крепкие, походные. Ноги тоже, в кедах ходил. Друг еще года три назад посоветовал, купил, ношу, радуюсь. Сдюжили, слава богу. А вот майка хэбэшная в одном месте все же порвалась. И вообще, к штанам сильно-то и не липнет пыль, а вот майка на тряпку похожа стала. Потихоньку, с изрядной опаской, чтобы не покатиться вновь, стал подниматься вверх. Уклон был умеренно крутой, как раз, чтобы весело катиться, взбираться приходилось на четвереньках, цепляясь руками, отчего ссадины саднили еще больше, простите уж за тавтологию, под ногти забивались грязь и песок. Изредка попадались кустики какой-то травки, изрядно пожженной солнцем. Но держались они буквально на честном слове, и опорой послужить ну никак не могли. Пару раз все же скатился вниз, слишком уж ненадежным оказался пласт гравия, будто только отсыпали. Преодолел подъем на все еще бушующем в крови адреналине, даже не запыхался, только вспотел - жара стояла преизрядная. Упал я в беспамятстве почти на самом верху, о чем отчетливо свидетельствовали следы. А выше, там, где крутой подъем постепенно становился более пологим, взгляд упирался в развалины. Колоссальная и очень старая серая стена, как выщербленный ряд зубов, зияла множеством д