как не менее полусотни метров набиралось в деревянном корпусе. Даже странно такое несоответствие массивного корпуса, который и гондолой-то язык не поворачивался назвать, и примерно такого же по размерам баллона. Явно без волшебства тут не обошлось. Мальчишка все так же стоял, словно провожая невидимый уже корабль. Стоял, даже когда все вернулись к своим делам, а какой-то проходящий матрос подхватил валяющийся тюк. Он витал явно уже не здесь, а летел вместе с фрегатом в бескрайнем голубом небе, штурмовал облака или убегал от грозового фронта. Я его прекрасно понимал. А форт вновь жил своей жизнью. Сновали люди, одетые бедно и богато, в ткани и кожи, одежды фасонов разнообразных и причудливых. Укутанные и полуголые, женщины и мужчины. Белые и красные, несколько черных, как уголь, здоровяков и пепельнокожих невысоких теней. И показалось даже, что были тут остроухие, клыкастые, а также низкорослые здоровяки. В таком людском водовороте, что крутился в портовых лабиринтах, стекая с пирсов в сторону складов и города, сложно была что-то внимательно разглядеть. Да и сон этот был не мой - детский. И как во всяком детском сне, посторонние детали смазывались, как не напрягай зрение. Слышались разные языки, напевные и резкие, тягучие и быстрые, как щебет... Слов было не разобрать. Вокруг же стоял лес мачт, все пирсы были заполнены, и многие корабли стояли на рейде, а к ним караванами тянулись лодки. Над крышами тут и там поднимались дымы, слышался металлический звон, периодические посвисты и рокот, словно где-то кипел котел крупной паровой машины. И правда, присмотревшись внимательнее, заметил у некоторых кораблей колесные двигатели. Труб, правда, не углядел. Вдруг замерший мальчишка вздрогнул, обернулся и уставился на меня, будто бы спрашивая: "А ты кто такой, дядя? И что делаешь в моем сне?" Все расплылось, развалилось, а я провалился куда-то значительно глубже, в предвечную тьму. *** Утро не задалось - проснулся я от хлынувшего с небес потока. Спал на спине, а потому спросонья сразу не сообразил, откуда вода. Подумал было, что тону, задергался, больно ударился рукой о стену, от чего сразу же пришел в себя. Подхватился, оценил сплошное и беспросветное серое море туч на небесах. Спустился и укрылся на первом этаже. Там было пыльно, и от двери в помещение ветра надули множество песка и грязи. Другие комнаты были частично обрушены, зияли дырами в стенах и потолке - туда я не пошел. Присел у противоположной от двери стены, наблюдая за все усиливающимся потоком - просто сплошная водяная стена, право слово. На земле быстро набухли лужи, потом побежали грязные ручейки, ручьи и целые реки грязной воды. Земля шла несколько под уклон от города, потому вода не застаивалась, уходила в залив. Интересно, уровень воды поднимется от такого ненастья? И вообще, вода пресная. Скорее всего, озеро просто очень большое. Приливов и отливов я не заметил, как и лун на небе, впрочем. Сон был очень реалистичный, и создавалось необычное ощущение, что моя фантазия к нему отношения не имеет. Не мог объяснитьточнее, просто чувствовал, что стал невольным свидетелем когда-то давно произошедших событий. Настолько ярким событием оказалось для мальчишки произошедшее, что отпечаталось не только в памяти, но и мире снов, где пронеслось сквозь столетия. Теперь было даже грустно смотреть на окружающие меня развалины, некогда кипевшие жизнью, а теперь унылые и мертвые. Как в пустом доме, покинутом много лет назад, когда дух предыдущих хозяев еще не выветрился окончательно, но запустение уже полновластно. Раньше я воспринимал все вокруг, как некие археологические достопримечательности, коими по сути город я являлся. Теперь же, зная, как оно было, поселилась внутри сосущая пустота. Мертвое царство. Но из увиденного, тем не менее, можно сделать множество полезных выводов. Мир, населенный людьми - это значительно лучше, чем разумные ящерицы или еще какая-нибудь живность. А то грызли меня подспудные сомнения, слишком уж выделялся ростом тот старичок. Культурный уровень, судя по одеждам, видимым технологиям и технике, как минимум, на уровне века восемнадцатого-девятнадцатого. Что обнадеживает. Другой вопрос, что осталось от этой культуры? Стоит оглянуться вокруг, и перспективы сразу становились куда более мрачными. Дождь лил без перерыва и послаблений много часов к ряду. В воздухе витала влага, туманная дымка проникала в развалины, и становилось зябко. Выглянул повторно на улицу, но конца непогоде так и не углядел. Поход закономерно откладывался. Чтобы не замерзнуть, подогревал помещение рунами сазм, что начертал на стенах и полу, вливая тонкими ручейками энергию. Стены грелись, отдавали тепло, и становилось хотя бы чуток комфортнее. К обеду успел и одежду простирнуть, поочередно полоща ее под струями с помощью телекинеза, и сам душ принял.Вновь питался рыбой, запивал водой (которую теперь предварительно кипятил от греха). Скучать не приходилось - копался в полученных знания, много думал. Строил теории и пытался подвести под них практику. Старался совместись в своем понимании процессы физические, известные мне, с вновь открытыми магическими. Увлекательное занятие, протекавшее совершенно незаметно под мирный гул дождя. Иногда прерывался, просматривая дальновидением окрестности и заглядывая в порушенные портовые постройки. Вспомнил о найденных ранее металлических слитках, но дотянуться до них телекинезом с моего места было нереально - слишком больших усилий требовало. Отправился пешком, словно искупался. Потом долго пытался тянуть их из-под земли, пока не понял бесперспективность такого подхода. Пришлось разбрасывать обломки и землю телекинезом. Когда в итоге добрался до металла, оказалось, что это были медные слитки, килограммов по пять каждый. Взял пару, с запасом. Вернувшись, плавить их не решился. Напрягая волю и изрядно умаявшись, сумел все же вытянуть из металла тонкостенную и достаточно легкую фляжку. Сделал на горлышке резьбу и соорудил крышечку. Потом соорудил котелок и на этом остановился. Прогулялся до пирса, где меня чуть не смыло несущимся по улицам потоком. Прошелся дальновидением по дну, подивившись количеству разнообразных крупных рыбин, под сотню килограмм, пожалуй. Окончательно решил для себя, что плавать тут не стоит. Выудил одну, что была поближе, на самом пределе доступной дальности и сил. Тварь оказалась мерзенькая, острозубая, и долго не желала помирать на воздухе. Пришлось добивать - просто прожег ей огненной сферой голову. Разделывал и морщился - воняла она тухлятиной, и была набита паразитами. А потому мясо решительно выкинул, зашвырнув подальше в воду. А вот шкура была толстая, и вполне годилась для моих нужд. Только чешую счистить, чем и занимался допоздна. Сооружал же котомку уже в темноте, решив не ложится, пока не закончу. Светоч оправдал мои ожидания, выдавая вполне пригодный белый свет, как галогеновая лампа. Чтобы не мерзнуть ночью и не простыть, объединил руны тепла и сбора энергии - греть стало хуже, но зато не требовало приложения собственных сил. Когда ложился спать, дождь все так же лил. *** Утро встретило меня туманом, затопившим все вокруг. Солнце уже встало, и он постепенно исчезал, редел, но все равно дальше двадцати-тридцати метров было ничего не разглядеть. Воздух стоял, перенасыщенный влагой. Разогреваемый подступающей жарой, он вбирал в себя испарения и заставлял обильно потеть. После утренних гигиенических процедур и обильного рыбного завтрака, я скоро собрался, благо и собирать было особенно нечего, продел через петлю на фляжке ремень, подхватил медный штырь, получившийся из остатков бруска, и отправился к городской стене. Взобраться по обрушившемуся сегменту на самый верх не составило труда, главное внимательно под ноги смотреть и осторожничать - камни после дождя были скользкие, да и вьюны то и дело попадались под ноги. Наверху, в промежутке между каменной кладкой, набитом балластной породой, вовсю росли кустарники, какие-то травы и даже пожухлые цветы. Продравшись через них, и чуть не скатившись с осыпавшегося края, я окинул взглядом открывшуюся панораму. Окольцованный крепостной стеной город расположился на скалистом побережье, и лишь в протяженной бухте, отграниченной скалами, спускался к воде. Начиная от пригородных террас, залив плавно изгибался, пока совсем не сходил на нет, упираясь все в те же скалы. В том углу они были пониже, напоминая, скорее, скалистые рифы, и точно было не разглядеть с такого расстояния, но казалось, что город уходил далеко по побережью, оставив за спиной разбитую стену. Там, где скальная дуга упиралась в террасы, начиналась целая гряда постепенно увеличивающихся плоских гор, скрывающихся в дали. А прямо передо мной городские руины, где-то более сохранные, где-то менее, стелились по холмам и постепенно скрывались в зеленом ковре. Тут и там мелькали пятна рощ, пустоши, в низинах сверкали водной гладью заболоченные озера и относительно чистые пруды, бежали ручьи. На глаз оценив размеры, я пришел к выводу, что до поросшего лесом участка не менее полутора километров, а по побережью дальше тех же полутора-двух было не разобрать - мешали неровности местности и постройки. Та же стена, где я стоял, была будто на гребне, а городские низины разве что на пять-десять метров выше уровня воды. Вглядевшись внимательнее, я выдели