енными остываниями. Любовался при этом звездами, их бесчисленной армадой, наслаждался свежим воздухом, вечерней прохладой, пил холодный чай, коего ушло целый пятилитровый кателок, и вкушал немудреные бутерброды. Продукты долгого хранения, кстати, бросил в машине, надо будет на днях собраться, дотащить хоть часть, если с охотой не заладится. Спал ночью, как убитый. Следующие два дня активно обживался, сгонял все же за продуктами, разведал окрестности. Охотой решил пока пренебречь, ибо надеялся, что дзен мой еще более углубится, да и удовольствия лучше вкушать последовательно, чтобы не перебило вкус. Хозяин, кстати, в доме устроил тайник, под половицами, наивный человек, где хранил нарезное, пару карабинов, СКС и сайгу, запас патронов, все для их снаряжения и ухода за ними. О чем мне, опять же, по секрету сообщил. Чтобы я лишний груз не пер, значится. Ах да, был он из высокого милицейского начальства, в отставке, работал сейчас на себя, в своем же ЧОПе. И случилось так, что однажды я ему очень сильно помог. Потом как-то сошлись на ниве общих интересов, не раз вместе на утку и на рыбалку ездили. И вот этот замечательный человек, при встрече оценив мое не блестящее состояние, пригласил сюда, непременно в одиночестве. Ибо, как он сказал, иначе, не то. Черт, а ведь прав оказался! Вечером третьего своего дня я, как уже заведено, очищался в баньке, уже при свете. Сидел на лавочке, на крыльце, сгонял даже разок на речку, правда, успел остынуть по пути, и купался больше из чувства надо. Потом пришлось в горку бежать, чтобы согреться - вода-то ледяная! Гнуса, кстати, оказалось на удивление мало, так, пара комариков попискивала. Видать не прочухал еще про мою кровушку. Напарился до одури, как обычно. Потом сидел в беседке и на стационарном мангале (тяжелый, кованый, видать, с ним рассветы насыщеннее) жарил сосиски, хлеб, варил похлебку из консервов в котелке, попивал самогон, так только, пригубляя. Не для дурману, а для удовольствия. И вот тут-то, в неге и блаженстве меня и застало то самое начало, перевернувшее мою жизнь и жизни множества других людей. За горизонтом, где-то далеко на юге, вспыхнуло зеленым,осветив половину небосклона, легкой болью резануло по глазам. Тут же там будто огромный пожар разгорелся, ударил резкий и очень неприятный звук, сознание помутилось и померкло. *** Пришел в себя резко, толчком, от боли. Я куда-то катился, ударяясь, перед глазами все мелькало, и ухватить картинку в целом, сосредоточится, не удавалось. Пару раз больно приложился головой, в глазах аж искры брызнули, подвывихнул руку, в итоге развернулся кое-как и покатился-поехал уже ногами вперед. Судорожно огляделся - съезжал по насыпи в сторону воды. Тормозя ногами-руками, все же сумел остановится. Глянул вверх, видать след метров на двадцать, ниже, метрах в пяти, вода. Много воды, целое озеро в обрамлении отвесных, поросших какой-то зеленью скал. Был день, зеленоватое солнце стояло в зените. У берега из воды выглядывали гравийные насыпи, какие-то обломки, чудились остатки строений. Оглянувшись на склон, понял, что и тут попадается обработанный камень, более крупные фрагменты местами, дальше по склону застряли какие-то куски кладки. Вода внизу темно-синяя, почти черная там, где обрывались осыпи. Чудилась в ней большая глубина. И безмятежно спокойная. Страшная такая вода, мрачная. Вообще, глубины боюсь. Руки расцарапал в кровь, щеку и лоб точно рассадил, чувствую, болит. Колени целые, в штанах был, хорошие, крепкие, походные. Ноги тоже, в кедах ходил. Друг еще года три назад посоветовал, купил, ношу, радуюсь. Сдюжили, слава богу. А вот майка хэбэшная в одном месте все же порвалась. И вообще, к штанам сильно-то и не липнет пыль, а вот майка на тряпку похожа стала. Потихоньку, с изрядной опаской, чтобы не покатиться вновь, стал подниматься вверх. Уклон был умеренно крутой, как раз, чтобы весело катиться, взбираться приходилось на четвереньках, цепляясь руками, отчего ссадины саднили еще больше, простите уж за тавтологию, под ногти забивались грязь и песок. Изредка попадались кустики какой-то травки, изрядно пожженной солнцем. Но держались они буквально на честном слове, и опорой послужить ну никак не могли. Пару раз все же скатился вниз, слишком уж ненадежным оказался пласт гравия, будто только отсыпали. Преодолел подъем на все еще бушующем в крови адреналине, даже не запыхался, только вспотел - жара стояла преизрядная. Упал я в беспамятстве почти на самом верху, о чем отчетливо свидетельствовали следы. А выше, там, где крутой подъем постепенно становился более пологим, взгляд упирался в развалины. Колоссальная и очень старая серая стена, как выщербленный ряд зубов, зияла множеством дыр, осыпей, обвалов, во многих местах, куда дотягивался взгляд, и вовсе даже и следов не осталось, одна лишь каменная крошка.И вообще, учитывая видимую толщину стен, никак не меньше китайской великой, и вероятную высоту (ни одного полностью целого участка видно не было, гребень отсутствовал везде), создавалось стойкое впечатление, что весь тот гравий на склоне и вводе появился именно отсюда. Но как? Во многих местах порос мох, вьющиеся растения охватывали зеленым пологом значительные участки, скрывая под собой кладку. В проломах же взгляд упирался в разной степени сохранности руины. Сказать что-либо об особенностях архитектуры я так, с ходу, не мог, да и разбирался я в ней посредственно. Присмотревшись к обломкам повнимательнее, пришел к выводу, что щебень под ногами базальтовый, видимо, облицовка, или балласт. Хрен его знает. Во всяком случае, похоже. Хотя и фрагменты гранита в обломках попадались, вероятно, стены из него и строились. Сама стена тянулась в обоих направлениях, плавно изгибалась и терялась из виду. Явно не крепость, скорее город. Обрыв, на видимом мне участке был не везде, метров двести, может, чуть больше. Дальше же, в обоих направлениях, переходил в пологие берега, усыпанные все теми же руинами. Слева со следами чего-то вроде пирсов, справа же с более густой и многоэтажной застройкой. Сплюнул, вытащил из набедренного кармана фляжку, плесканул на ладони. Растер по рукам и лицу, обработав тем самым ссадины и порезы. Пить не стал, ну его - развезет еще по жаре, а воды с собой не было. Стянул майку, встряхнул и намотал на голову. Сам я умеренно загорелый после недавней туристической поездки, да и солнечных ожогов я боюсь все же меньше, чем солнечного удара. Сунул руки в карман, достал измятую пачку. Половина сигарет в утиль, думать даже не чего. Вытянул более-менее целую мятую, чиркнул зажигалкой. Затянулся сильно, горячий дым обжог бронхи, выдохнул целое облако. Бросил сигарету, растоптал. -Блядь, - устало сказал я чуть зеленоватой звезде и голубому небу без облачка, - попал. По голове вдруг будто молотом ударили, в глазах вспыхнуло на миг, покачнулся, но устоял. Внимание поплыло, удар вновь повторился и бросил меня на колени. Мгновенно вырвало, а я завалился на бок, раскинув ноги. Только на спину не перевернуться бы, еще собственной блевотиной захлебнуться не хватало. Вновь вспышка боли и я будто провалился в собственное тело, что обернулось беспредельной тьмой. Вокруг были мириады звезд, везде, куда только дотягивался глаз. Красные, зеленые, желтые, белые, маленькие и гигантские, а я стремительно падал в беспросветную тьму, что затягивала даже взгляд, не считаясь с солнечным светом. Под ложечкой поселилось отвратительное сосущее чувство, что нарастало и нарастало. В теле властвовали неприятная легкость и скованность одновременно.Неужто, Черная? - мелькнула последняя мысль, прежде чем в груди вспыхнуло солнце, поглотив и меня, и окружающий мрак. *** Проснулся от тягомотного чувства холода, будто застыл изнутри сам череп. Мысли в нем бродили дурные, шальные. Будто по пьяни с мороза в тепло. Кружилась голова и слегка подташнивало. Глаза разлепить не удалось - что-то крепко держало ресницы. Руки и ноги слушались, но были будто из чугуна, весили преизрядно и слушались как попало. Правая, на которой лежал, судя по забегавшим мурашкам и покалыванию, еще и затекла. Дотянувшись до лица, пару раз промахнулся пальцами, попав в лоб и нос, но потом все же ощупал глаза. На лице и ресницах намерз самый натуральный иней, как при сильном морозе, этак за пятьдесят по Цельсию. Почистив ресницы, раскрыл, наконец, глаза. Небо и руины несколько изменили свой цвет, а солнце стало привычным, без прозелени. Только чуть белее и больше, на глаз. В глазах тут же поплыли цветные пятна - нехрен на солнце пялиться. Непроизвольно улыбнулся и вздрогнул от мгновенно пронзившей боли. По подбородку потекло теплое. Провел рукой по губам - кровь. Черт, губы замерзли и лопнули. Что за, жара же ведь была. С трудом поднявшись, огляделся - вокруг, в большом радиусе, метров сто, не меньше, все было покрыто инеем, а растения смерзлись в ледышки. Была охвачена вся стена по высоте и уходило пятно дальше, в проломы. Подойдя к краю склона, заметил и корку льда на видневшейся внизу воде. Встряхнулся, но легче не стало. Что за эффекты, что со мной, бляха муха? -Погодные явления, мать их, - попытался сплюнуть, да нечем. Было прохладно, штаны чуть потрескивали при движении - замерзли. Воздух тоже был стылый, какой-то неподвижный, но вдруг налетевший порыв принес с собой полуденную жару, задуло сильнее, и весь иней стал стремительно таять, как на сковородке. В голове начало постепенно п