азмаха, если был он кухонным боксером, то и у Глизе какой-нибудь он останется тем же самым куском не самого пристойного мяса. Тут даже психокоррекция не всякому поможет. Я и сам далеко не сахарный подарок, человек, по мнению многих неприятный и грубый, в герои совершенно не гожусь. Мало во мне альтруизма и гуманизма. Так нахрена мне все это!!! Аааа! Только и остается, рукой махнуть. Пока копался и шарахался по порту, а ушло на все это времени, если по солнцу, часа полтора, начал постепенно отмечать нарастающий зуд и тепло в районе солнечного сплетения. Если не задумываться, то и не заметишь сразу. Так, будто свечка чуть греет изнутри. Присев на горку битого камня в том самом доме, где и ковырялся, почесал кожу под ложечкой. Зуд и тепло постепенно нарастали, а я даже и не обратил сразу внимание-то, пока в себя не погрузился в себя. И стоило только увлечься умозрительным наблюдением за своими ощущениями, как скорость процесса резко набрала обороты, понеслась вскачь. Будто тлел в груди уголек, и вдруг кто-то подбросил ему сухой бумаги и веточек.И чем больше тепла становилось, тем сильнее оно разливалось по телу, добралось до головы, где в ответ зажегся пламень не менее яркий. Резко бросило в жар, почувствовал себя, как в бане после крепкой сдачи. По всему телу, словно по цепочке, стали загораться огоньки, а в солнечном сплетении стало даже уже не печь, а ощутимо жечь. Взглянул на себя - кожа покраснела, словно, еще чуток, и волдырями пойдет. Стал задыхаться, распластался на куче, с нарастающей тревогой отмечая резкое ухудшение самочувствия и уже вполне даже болезненные ощущения от горячих клубков. В груди полыхнуло, как в том видении, меня вместе с жаром будто выплеснуло из собственного тела, расплескало далеко вокруг. Я словно растекся по окружающим меня домам, проник в каждую их щель, между каждым камешком. Был и в воздухе, паря над постройками, чувствовал легкий бриз с воды и знойное колыхание воздуха. Был и в толще земли, чувствовал ее влажный привкус, жуткое давление множества тонн, и влажные подземелья. Чувствовал все и вся, точно знал, где истлели остатки костяков множества неизвестных мне людей, а это были именно люди, как я чувствовал. Знал где лежит истлевшее оружие, наконечники стрел, где рассыпаны золото и драгоценные камни, где в слитках под развалинами покоиться сталь и бронза, ржавые цепи и битая керамика. Чувствовал я и толщу вод, что колыхались тяжело, разлегшись на дне. Каждую рыбку осознал, каждую мелочь и весь песок на дне. Попали в поле моего внимания и три затонувших корабля, что лежали ближе к берегу меж пирсов. И знал я абсолютно точно, как число Пи, как таблицу умножения, как собственные руки и пальцы, что охватил я своим вниманием чуть больше ста пятидесяти шагов, и в этом пространстве я знал все и обо всем, из того, что там сейчас было и происходило. Пребывая бы словно в трансе, я вспомнил вдруг о свое средоточии, из которого и исходил. Метнулся было к нему, в попытке разглядеть, мгновенно осознал все свое тело от кончика пальцев до последнего волоска и провалился в него, словно в водоворот затянуло. Судорожно вдохнув, вскочил, и с сильно бьющимся сердце, заозирался. Чувствовалась легкая паника, желание куда-то бежать, прятаться и что-то делать. Всего меня колотил мандраж и озноб. Было сильно не по себе, и еще сильнее стало не по себе стало, когда я понял, что все эти угольки и огоньки в теле никуда не исчезли, ощущаясь такой же частью меня, как и все остальное. Появилось дурацкое иррациональное ощущение всего окружающего меня пространства, словно я каждое мгновение оглаживал руками, постукивал, облизывал, обнюхивал и рассматривал все, что было вокруг. Стены, пыль, камни и щебенку, траву и кусты - все! И даже каких-то слизняков и червей в полузатопленном подвале, плесень на его стенах, ящерицу, что спряталась в угловой щели от меня, и затаилась в страхе. Чувствовал ауру каждого предмета, живого и не живого, их особенности. Знал, что ящерка эта не просто замерла, но и старательно подавила у себя и так невеликую активность нервной системы, за счет чего аура поблекла, стала сливаться с окружающим, и не сильно ярче была, чем у кустов или червей. Сфера моего неосознанного постоянного внимания стала меньше, чем при вспышке, что-то около десяти, может, двенадцати метров. Но чуть увлекшись, я с легкостью, осознанно уже, прошелся и дальше в стороны, сместив таким образом фокус своего внимания. Мысленно полетел вдоль берега, отмечая краем сознания в окружающем меня мире, как в воздухе, более плотные и более разреженные места, более теплые и холодные, различные разнородности, водовороты и потоки. Чувствовал, что к миру материальному имеют они отношение опосредованное, влияя, но практически не проявляясь. За сотню проскочил легко, но чем дальше, тем более нечетким становилось осознание, детали стирались и размывались, область охвата сужалась, и в конце, в нескольких сотнях метров от меня, становилось сложно отличить одно от другого. Чувствовался камень, вода, земля, воздух - но даже дома уже воспринимались с большим трудом. До террас я так и вовсе не смог дотянуться. После чего вернулся в себя и в полном обалдении обрушился обратно на кучу щебня. В голове от такого ни одной дельной мысли не осталось, полный разброд и шатание! Судорожные осколки, которые пытаются собраться хоть во что-то пристойное, но получаются из них одни маты. Причем постепенно сумбур новых для меня ощущения проходил, подсознание будто бы вычленяло для сознания только важное, отодвигая остальное на второй план, акцентируя внимание на одном, в ущерб другому. Будто бы выделяя новый тон в привычных запахах, или голос знакомого среди людского гомона. При этом я продолжал чувствовать окружающее, будто часть себя, в меньшей степени, чем тело, но все же часть. Как все мы постоянно чувствуем руки и ноги, но о них совершенно не думаем. Но любые изменения в окружающем меня все так же отмечались краем внимания, что скорость ветра от перепада температуры между средами постепенно нарастает, что ящерка старается потихоньку ускользнуть, что камни подо мной совершенно неопределимо на вид, но смещаются по всей куче, перераспределяя массу. И еще я четко чувствовал все те неоднородности в окружающем мире, осознавал их, как потоки какой-то мистической энергии, сродни поселившейся у меня внутри. Понимал, что из попавших в сферу моего внимания неосознанно тянул ручейками энергию, стягивая ее, как сверхмассивное тело солнечный свет, в самый большой узел, что поселился в груди. И она горела там, перерабатывалась, выдавая в ответ уже более пригодную для меня энергию, измененную персонально под меня. Она же в свою очередь, вопреки тяготению центра, разливалась по всем узлам, где-то еще более изменяясь, где-то пребывая в неизменности. Для пробы попробовал втянуть в себя больше, и получилось это естественно, как вдох. Отчего мое личное пространство, мою сферу внимания мгновенно наполнил вихрь и водоворот из целого клубка энергий, и да, поток к центру увеличился, но не сверх значимо. Волосы затрепал порывистый ветер, а ноздри и глаза забила взметнувшаяся пыль, от чего пришлось прищуриться. Я чуть нахмурился, и, сосредоточившись, представил, как тяготение моего ядра возрастает, неуклонно и неумолимо. На миг задумавшись и прикрыв глаза, я представил себя той самой черной дырой, что пожирает даже свет. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы все буйство и разнообразие энергий вокруг меня схлопнулось внутрь меня, а в груди вновь разгорелся пожар перерабатываемых энергий. В энергетическом же плане вокруг царил самый натуральный вакуум. Открыв глаза, я самым грязным образом выругался - вокруг меня и меня самого вновь покрывала изморозь, вновь воздух застыл. И в нем закружились редкие снежинки. Порыв ветра, жар солнца - вокруг взметнулась пыльная буря, я вскочил, и прищурившись помчался к стене, перепрыгивая препятствия и спотыкаясь. Домчавшись, я оглянулся и в очередной раз за сегодня опешил - в постепенно нарастающем пыльном облаке отчетливо было видно, как рушатся одна за одной еще уцелевшие постройки, обваливаются перекрытия. Ветер дул в сторону воды, куда и сносило облако пыли, постепенно формируя шлейф, как на карьерных выработках. Посмотрел в очередной раз, прикрывшись ладонью, в сторону местного светила, вздохнул тоскливо: -Ну и что мне теперь со всем этим делать? *** Еще долго после меня потряхивало от избытка энергии, будто стимуляторов объелся. Все тело ломило. Отвратное чувство, скажу я вам. Больше мешает, чем помогает, а потому я долго пытался от этих избытков избавиться, пробовал и так, и сяк - ни в какую. Цепко схваченную энергию мой организм категорически отказывался отдавать. Так или иначе, даже в таком состоянии, Ядро, назовем его так, продолжало потихоньку тянуть энергию из окружающего мира. Благо, хоть скорость переработки была выше скорости потребления. С объемом этим оно, похоже, справлялось плохо. Периодически отмечались выплески чужеродной энергии по каналам в другие центральные и по множеству периферических узлов. Логично предположил, что дурное самочувствие связано именно с этим. Переработанная же энергия распределялась по узлам, дополнительно видоизменялась и словно бы исчезала, растворялась. Во всяком случае, никаких однозначных изменений в связующих узлы каналах и в самих узлах я не отмети