Закончив эту тираду, Джейми шагнул назад, пропуская матроса. На том и порешили.
Я внимательно наблюдала за Джейми: он выглядел сосредоточенным, но было кое-что, что выказывало его волнение, – он стучал негнущимися пальцами по бедру так, что даже посторонний человек заподозрил бы что-то неладное. Оно и неудивительно: Фергюс не отдалялся от хозяина ни на минуту, а если его не было, значит, он выполняет поручения Джейми. Первым таким поручением был перехват писем Карла Стюарта – для этого Джейми и нанял смышленого мальчонку из борделя.
Кроме того, с момента рождения Эуона-младшего француз жил в Лаллиброхе, поэтому отсутствие еще и Фергюса заставляло Джейми изрядно волноваться. Фергюс никогда не знал своего отца, что неудивительно, если учесть обстоятельства его рождения, поэтому Джейми заменил ему отца. Двадцать лет он неотлучно пребывал в семье Фрэзеров. Почему же сейчас он не с Джейми? Что же могло задержать его в пути? Шотландец непрерывно отбивал нервный ритм по перилам корабля, мучаясь теми же вопросами, что и я.
Наступил полдень. Джейми едва заставил себя отвести взгляд от пустынного берега, где не было ни единого намека на то, что на бешеном коне к нам летит Фергюс, или хотя бы на то, что на берегу появилась точка, постепенно превращающаяся во всадника, несущего нам весточку от француза. Матросы уже задраили люки, смотали лини и готовились отдать швартовы. Шесть швартовых толщиной с мое запястье.
Делать было нечего – Фергюс не приехал. Я попыталась отвлечь Джейми от невеселых мыслей и, касаясь его руки, предложила:
– Пойдем вниз, я заварю тебе чаю с имбирем. Выпьешь, успокоишься немного…
С берега донесся долгожданный звук топота копыт: лошадь летела галопом, именно так, как мы и хотели. Правда, всадника еще не было видно, но мы уже знали, кто он.
– Проклятый лягушатник, – отпустил Джейми колкость по адресу опаздывающего. Я с удовлетворением отметила, что в его голосе слышится радость и облегчение.
Далее Джейми повернул корпус в сторону капитана, ждавшего его распоряжений.
– Прилив продолжается? Мы отчаливаем.
– Отдать швартовы! – раздался зычный бас капитана.
Нас уже ничто не удерживало у причала, напротив: натянулись ванты, а все швартовы мигом были втянуты на палубу и умело смотаны. Паруса с приятным шумом, похожим на взмах крыльев огромной бабочки, развернулись, наполнились ветром и зашумели, зовя в путь, в неведомые страны. Боцман метался между моряками, отдавая команды скрипучим голосом.
– Он тронулся. Пришел в движенье! Под килем чудится живое напряженье![4] – прокричала я, стоя на дрожащей палубе и вспоминая подходящие строки, как нельзя лучше описывающие происходившее.
«Артемида» превратилась в живое существо с помощью людей, бывших на корабле. Казалось, члены команды передают ей свою энергию, а паруса придают мощи.
– Боже мой! – Джейми тоже почувствовал эту энергию, но не смог вдохновиться ею.
Схватившись за поручень, он закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть, как берег удаляется от него.
– Мистер Уиллоби заверяет, что знает, как тебе помочь, у него будто бы есть какое-то лекарство, – подлила я масла в огонь.
– Угу, – пробормотал Джейми, приоткрыв один глаз и кося им на меня. – Блоха думает, что он самый умный, как же… Я не позволю проделывать со мной эти грязные штучки… Черт побери!
Поскольку последние слова Джейми выкрикнул, глядя куда-то в сторону, я сочла логичным проследить за направлением его взгляда, чтобы понять, что могло разозлить или удивить его. Оказывается, Фергюс спрыгнул на палубу и помогал сойти со сходен девушке. Длинноволосая блондинка была Марсали Маккензи – дочерью Лаогеры.
Пока я ловила ртом воздух, не зная, что говорить и что вообще думать по этому поводу, Джейми уже стоял возле парочки и буравил их глазами.
– Фергюс, черт тебя побери, что это такое? Зачем ты ее притащил сюда? Что это значит, будь добр объяснить?
Поскольку на палубе и вообще на корабле кипела жизнь и матросы, заинтересованные в том, чтобы им никто не мешал, могли оттеснить меня от парочки и нависавшего над ними Джейми, я шмыгнула поближе к ним, чтобы ничего не пропустить и услышать все из первых уст.
– Мы женаты. Поженились сейчас, поэтому я опоздал, – честно объявил Фергюс и встал перед девушкой, будто бы защищая ее.
Француз был бледен как мел, испуган, но в то же время возбужден. Было видно, что он намерен защищать свое счастье, заключавшееся в возможности называть Марсали своей женой.
– Что-о?
Джейми сжал кулаки, и парень чуть не отдавил девушке ногу, отступая.