– Я просил… леди Лаогеру удостоить меня высокой чести и называть ее дочь своей женой. Когда был в Лаллиброхе в прошлом месяце, – осторожно сообщил Фергюс.
– Ха, не продолжай, я догадываюсь, какую отповедь она тебе дала. – Голос Джейми был сух, а щеки Фергюса наконец запылали. Жутко было видеть этот внезапный переход от бледности к лихорадочному румянцу.
– Она ответила, что не выдаст меня за бастарда! Сказала, что он преступник! И что…
– Но так и есть: Фергюс бастард и преступник. К тому же калека, не имеющий ни доброго имени, ни собственности. Думаю, Лаогера знает об этом. Неудивительно, что она отказала ему в твоей руке.
Возглас Марсали заглушил последнюю фразу Джейми.
– Ну и что, пускай! Он мне нужен, я его люблю. – Взгляд, которым девушка наделила Фергюса, свидетельствовал о любви лучше всяких слов.
Джейми не сразу нашелся, что сказать на это. Повозив пальцем по губам, он поразмыслил, а потом изрек:
– Ты совсем молоденькая. О какой свадьбе может идти речь?
– Я взрослая – мне уже пятнадцать! Неужели этого мало?
– Да, но ему уже тридцать! – отрезал Джейми. – Малышка, нет. Прости. К тому же мы уходим в море надолго. Кто знает, вернемся ли мы…
– Но ты берешь ее с собой! Почему же нельзя мне?
«Она» – это я. Марсали говорила обо мне, даже указала на меня. Хорошо, что не пальцем.
– Какое тебе дело до Клэр? Предоставь это мне, дорогуша. – Джейми был на удивление невозмутим.
– Что ты говоришь? Эта английская потаскуха вскружила тебе голову, и ты бросил маму ради нее! Да она еще и ведьма! О тебе судачит вся округа, а ты говоришь, что это не наше дело? Как ты смеешь теперь указывать мне? Я сама распоряжусь своей жизнью, а ты займись своей шлюхой!
– Смею, поверь. – В голосе Джейми послышались угрожающие нотки – он уже начал закипать. – Я тоже сам хочу распоряжаться своей жизнью, девочка.
– Так и я тоже! Отстань от меня со своими нравоучениями, папочка!
Фергюс, видя, что дело принимает серьезный оборот, встал и попытался увещевать Марсали, но ему плохо это удавалось.
– Ma chère, держи себя в руках. Не нужно так говорить с милордом. Он…
– И ты не указывай мне! Я сама решу, как с ним говорить! И вообще, я говорю так, как он заслуживает.
– Нет, он не заслуживает!
Марсали хотела было парировать, но осеклась. В свои тридцать Фергюс был не намного выше ее, но в его словах слышалась какая-то внутренняя сила, заставлявшая в критические моменты прислушиваться к его советам, превращавшимся тогда в распоряжения. Благодаря этому он выглядел сильнее и значительнее.
– Нет, он не заслуживает такого отношения к себе, – рассудительно повторил он. – Сядь, ma petite[5].
Когда Марсали села снова на койку, француз принялся объяснять ей свое отношение к Джейми. Меня тронул этот рассказ.
– Милорд почти отец мне, даже больше чем отец. Он не раз спасал мне жизнь, поэтому я верен ему как собака. И он твой отчим, а это обязывает тебя выполнять его приказания. Пускай вы и не живете сейчас как одна семья, но он поддерживает твою мать, тебя и твою сестру, а это многого стоит. Он заслуживает только уважения. К тому же он не выгнал нас, как видишь, хотя мог бы, поскольку я, его слуга, ничего не сказал ему о своих планах и он будет вынужден объясниться с твоей матерью.
Слушая это, девушка хмурилась и кусала губы, но молчала: Фергюс был кругом прав. Когда парень закончил говорить, она повернулась голову в сторону Джейми, но не стала смотреть на него.
– Прости, – выдавила она. – Теперь можно было спокойно поговорить.
– Ничего, девочка, это ничего, – проговорил Джейми с хрипотцой. – Но, Марсали, я буду вынужден все-таки отправить тебя к матери.
– Нет, я не вернусь к ней.
Дыхание ее уже пришло в норму, но взгляд был упрям. Она решила стоять на своем до конца. Посмотрев поочередно на мужчин, она заявила:
– Он не признался, что мы спали, но я правда отдалась ему. По крайней мере я скажу об этом дома. Так что либо я выйду за него, либо приму позор.
Логика Марсали была безупречна, нужно отдать должное изобретательности юной любовницы, а тон ее не терпел возражений. Услышав такое, Джейми закрыл глаза:
– Господи, избавь меня от женщин, особенно взбалмошных и молоденьких. – Открыв глаза и тяжело вздохнув, он с недоверием посмотрел на падчерицу, но, встретив упрямую решимость в ее взгляде, махнул рукой.
– Что ты будешь делать… Черт с вами, женитесь, коль уж так хочется! Только чур все как положено, с венчанием. Думаю, в Вест-Индии можно будет найти хорошего священника. Только я ставлю условие: пока святая церковь не признала брак действительным, вы будете спать в разных каютах. А тебе, Фергюс, я даже запрещаю касаться ее, ты понял меня?