– О господи!
– Именно. Снимают бинты только для того, чтобы снова надеть их после мытья ног. Таким образом добиваются того, что пальцы сгнивают – сгнивают! – и отпадают. Когда малышка вырастает, ее стопа превращается в бесформенный комок размером с мой кулак, – здесь Джейми стукнул кулаком по перилам, – но девушка считается красавицей. Дикий обычай.
– Кошмар… Но я не понимаю, при чем здесь…
Бросив беглый взгляд на мистера Уиллоби, я удостоверилась, что он не слышит меня, потому что ветер дул в мою сторону. Но даже если бы он захотел подслушать нас, вряд ли он так хорошо понимал английскую речь.
Джейми раскрыл ладонь и спросил:
– Если моя ладонь – это стопа, что будет, если пальцы подогнуть к пятке?
Чтобы я яснее представила, он согнул пальцы, но я все равно не понимала.
– Что будет? А что должно быть?
Тогда он сунул палец второй руки в кулак и произвел характерный жест.
– Получится дырка, сечешь?
– Да ну нет, ты сочиняешь! Не обманывай меня! Не может быть!
Джейми снисходительно улыбнулся:
– Это правда, англичаночка. К сожалению, это правда, они так делают. Китайчонок утверждает, что для мужчины это самый хороший способ почувствовать неземное удовольствие.
– Ох он и извращенец!
Мой праведный гнев рассмешил Джейми.
– Матросы того же мнения, что и ты, представь. Конечно, европейки выглядят иначе, но у меня есть подозрение, что мистер Уиллоби не отчаивается и пытается добиться, чтобы его любили таким фантастическим образом.
Теперь стали ясны причины такого настороженного, если не сказать враждебного отношения команды к мистеру Уиллоби. К своему удивлению, я поняла, что хоть матросы и отпускают соленые шуточки, к женщинам они все же относятся романтически по той простой причине, что очень редко видят девушек и еще реже с ними общаются.
Я послала китайцу недружелюбный взгляд, который, конечно, он не мог заметить.
– Хорошо, с женщинами ясно, а моряки? Что они ему сделали?
– Здесь уже идейные соображения, – съязвил Джейми. – Мистер И Тьен Чо полагает, что жители Поднебесной – люди, а все прочие – варвары.
– Ого…
Как на грех, немытые ноги Броди Купера как раз проворно спускались по вантам, и мне подумалось, что отчасти китаец прав.
– Ну хорошо, а ты тоже варвар?
– Ну конечно, англичаночка, кем же мне еще быть, как не варваром. Мистер Уиллоби называет меня дурно пахнущим гао-фе, что по-китайски значит «демон-чужеземец». К этому он добавляет «хуан-шу-лан», то есть я еще и вонючий, подобно хорьку, если я ничего не путаю. А моя морда походит на морду горгульи.
– Неужели ты слышал это от него самого?
Как-то не верилось, чтобы китаец благодарил за спасение жизни таким странным образом, но Джейми резко заявил:
– Разве не знаешь, как алкоголь действует на плюгавых мужчин? Едва пригубив, они уже несут околесицу, из которой следует, что они могучие плечистые великаны, а все вокруг – пигмеи. Бренди действует чудесным образом, прямо волшебный эликсир, от которого самомнение возрастает в разы.
Кивнув в сторону мистера Уиллоби, истово сидевшего под мачтой, Джейми продолжил:
– Будучи трезвым, он говорит не так много, но, будь уверена, в мыслях он обзывает тебя последними словами. Беспрестанно злится, потому что понимает: кабы не я, он бы давно уже не жил – выбросили бы в море через окошко. Да и сейчас тоже могут выбросить.
Я сообразила, отчего мы стоим на палубе и отчего проходящие мимо матросы посылают в сторону китайца свирепые взгляды, но не решаются его тронуть: Джейми защищал своего странного друга, из-за которого столько раз попадал в передряги, но был готов рискнуть ради него снова.
– Выходит, что китаец жив только твоими молитвами и вообще питается за твой счет, и при этом поносит тебя последними словами! Вот и думай о человеческой благодарности…
– Что поделать.
Джейми убрал со лба прядь волос, выбитую ветром, и приблизился ко мне так, чтобы наши плечи почти касались.
– Он может говорить что ему заблагорассудится, потому что по-китайски никто не понимает. Кроме меня.
– Да? Как же он общается?
Я положила ладонь на ладонь Джейми.
– Конечно, я не специалист по китайскому языку, правду говоря. – Джейми опустил глаза и принял сосредоточенное выражение. – Но я прекрасно знаю, что значит жить, когда у тебя есть только гордость и единственный друг. Поэтому я считаю, что понимаю его как никто другой.
Мне подумалось, что этим единственным другом Джейми был, скорее всего, Иннес, если исходить из рассказов последнего. Я тоже знала, что значит иметь всего лишь одного друга, которому можно по-настоящему довериться, – я знала это благодаря Джо Эбернети.