– Знаешь, я понимаю тебя. У меня была похожая ситуация в больнице…
Неистовый крик не дал мне закончить фразы: кричали из камбуза, находившегося под нами.
– Тысяча чертей! Пускай жарят тебя на сковородке в кипящем масле! Проклятое свиное рыло! Вонючий ублюдок!
Проклятия звучали все громче, и матросы уже удивленно поглядывали на люк камбуза, соображая, что кричат оттуда. Взбешенный кок не замедлил явиться из люка, высунув оттуда голову в черном платке, и осыпал нас новой порцией брани:
– Вы, жирные лентяи! Какого лешего вылупили баньки? Пожиратели говна! Шевелите мозгами и ползите сюда! Дайте двух увальней, пускай поработают немножко! Или вы думаете, что я буду таскать это дерьмо сам? На одной ноге да туда-сюда по трапу? Живо вытащите эту гадость и за борт ее, за борт! Да немедленно!
Отдав такое распоряжение, мистер Мерфи скрылся в люке. Пикар вскинул брови и приказал молодому матросу спуститься в камбуз.
Довольно быстро мы поняли, в чем дело: в кухне загромыхала тяжеленная посуда и донесся мерзкий запах.
– О боги, что это?
Я быстро достала носовой платок: дни, проведенные на «Артемиде», приучили меня всегда иметь при себе кусочек ткани, смоченный грушанкой, для облегчения дыхания в условиях вони.
– Что так мерзко пахнет?
– Думаю, что дохлая лошадь, – отозвался Джейми, зажимая длинный нос. – Запах говорит о том, что она сдохла несколько месяцев назад, никак не позже.
Моряки, стоявшие вокруг, не выбирали выражений и откровенно говорили, что думают по поводу этой вони на борту. Из люка была вытащена громоздкая бочка, которую теперь кантовали по палубе Мейтленд и Гросман. Их зеленые физиономии и отвратительная желто-белая масса, колыхавшаяся в бочке, очень походившая на копошащихся червей или личинок, дополняла картину и заставляла думать о том, что кок недаром устроил разнос команде.
– Гадость! – прошипела я.
Ребята тащили бочку молча, но им, по всей видимости, тоже хотелось сказать пару словечек покрепче моего. Подкатив свою ношу к борту, они с видимым усилием перебросили ее в море.
Матросы, не занятые вахтой, ринулись смотреть, как бочка качается в кильватере. Мистер Мерфи тоже был здесь – он витиевато описывал свое отношение к поставщику, у которого купил будто бы свежую конину. Один из моряков, итальянец Манцетти, невысокий ростом и с собранными в конский хвост волосами, клал порох на полку.
– Здесь акула. Отличная еда, если пристрелим, – объяснил он, сверкая белозубой улыбкой.
– Да, коль уж повезет, – отозвался Стерджис.
Так, значит, они собираются убить акулу из мушкета прямо с корабля! Матросы сгрудились поглазеть, как будут убивать акулу. Мне было известно, что здесь водятся акулы, более того – я сама видела, как темные тени легко плывут за кораблем, помогая себе серповидными хвостами. Мейтленд показал их мне вчера ночью.
– Глядите!
Несколько матросов вскричали одновременно, завидев, как бочка со зловонным содержимым подскочила от удара и завертелась. Манцетти навел мушкет на бочку. Бочка дернулась еще несколько раз подряд, но итальянец не спешил стрелять.
В воде было тяжело что-либо рассмотреть, но над водой можно было заметить быстрое движение, за которым последовал толчок. Когда бочка крутилась, я увидела, как над водой появился спинной плавник громадной рыбины. Манцетти выстрелил. Звук выстрела получился не очень громким, зато облачко дыма понесло ветром мне в глаза.
Моряки, наблюдавшие за процессом, закричали, из чего я сделала вывод, что Манцетти попал. Бурое пятно на воде вокруг бочки говорило о том же.
– Но куда попал итальянец – в акулу или в бочку? – поинтересовалась я у Джейми.
– Вообще говоря, в бочку. Зато выстрел знатный.
Манцетти выстрелил еще, затем еще раз. Бочка, подталкиваемая акулами и вертевшаяся от выстрелов, плясала в воде; дерево разлеталось от ударов акульих зубов, и под ним на воде выступала кровь. Морские птицы не замедлили явиться, чтобы полакомиться кониной, и ныряли вниз.
– Не выйдет. Я не попаду в акулу – очень далеко, – заявил Манцетти, утирая лоб рукавом.
От напряжения он вспотел и был весь мокрый. Пороховая гарь осела ему на лицо и на одежду, так что рукав, которым он утирался, оставил на его физиономии белую полосу, сделавшую его похожим на енота.
– Акулья вырезка – неплохое лакомство, – произнес капитан, тоже наблюдавший за бесплодными попытками итальянца убить акулу. – Месье Пикар, как вы смотрите на то, чтобы спустить лодку на воду?
Боцман, которому был адресован вопрос, согласился с этим рискованным предложением и отдал приказ спустить лодку. В нее поместились вооруженный Манцетти и трое матросов, державших веревки и остроги, предназначенные для убийства. «Артемида» круто заложила к ветру и приблизилась вплотную к тому, что осталось от бочки.