Криво улыбнувшись, Клэр быстро поглядела на него.
— Да, именно поэтому. Фрэнк заявил, что бросить беременную женщину фактически без денег может лишь мерзавец. Особенно, — ядовито добавила она, — если связь с реальностью у этой женщины слабовата. Нельзя сказать, что у меня совсем не было денег, — дядя Лэм оставил мне маленькое наследство, — но мерзавцем Фрэнк точно не был.
Сказав это, она посмотрела на книжные полки. Тесными рядами там стояли труды по истории, написанные ее мужем. В свете настольной лампы мерцали позолоченные корешки.
— Да, Фрэнк был чрезвычайно порядочным, — тихо промолвила Клэр, отпила виски и закрыла глаза, чувствуя, как алкоголь проникает в мозг. — А потом… он узнал или заподозрил, что не может иметь детей. Для историка и специалиста по генеалогии — ужасное потрясение. Наверняка вы понимаете: почувствовал себя выпавшим из исторического процесса.
— Да, понимаю, — медленно согласился Роджер. — Но разве он не чувствовал… я хочу сказать, ведь ребенок от другого человека?
— Видимо, чувствовал. — Она подняла свои янтарные глаза, чуть затуманенные виски и воспоминаниями. — Но поскольку не мог поверить в мой рассказ о Джейми, отец ребенка оставался, по сути, неизвестным. Поскольку он не знал, кто этот человек, и убедил себя, что я тоже этого не знаю, а просто сочинила небылицу как результат травматического шока, — тогда никто не мог заявить, что это не ребенок Фрэнка. И, конечно, не я, — с некоторой горечью добавила она.
Клэр отхлебнула виски, поперхнулась и украдкой смахнула с глаз слезы.
— Но чтобы никакой отец точно не появился, он меня увез. Далеко, в Бостон. Ему предложили в Гарварде хорошее место, а у нас там не было никаких знакомых. В Бостоне и родилась Брианна.
Меня в очередной раз разбудил детский плач. Я легла в шесть тридцать, после пяти подходов к ребенку. Мутным взором посмотрела на часы и обнаружила, что стрелки на семи. В ванной шумела вода, а Фрэнк бодро напевал «Правь, Британия».
Я лежала в постели с тяжелыми, как свинец, от усталости руками и ногами и думала лишь о том, смогу ли я вытерпеть плач до момента, когда из ванной выйдет Фрэнк и принесет мне девочку. Но тут Брианна словно прочитала мои мысли и заорала совершенно отчаянно, страшно захлебываясь. Я скинула с себя одеяло и понеслась к ней с таким же ужасом, какой переживала на войне во время воздушной тревоги.
Миновав холодный коридор, я попала в детскую. Трехмесячная Брианна лежала на спине и вопила изо всех сил. Голова у меня от недосыпа варила не слишком, поэтому я даже не сразу поняла, что, когда я уходила в прошлый раз, младенец лежал на животе.
— Радость моя! Ты перевернулась! Сама?
Брианна, напуганная собственной храбростью, замотала розовыми кулачками и, зажмурившись, закричала еще громче.
Я взяла ее на руки и стала гладить спинку, бормоча в рыжую пушистую макушку:
— Моя радость, мое сокровище. Какая умница!
— Что у нас такое? Что случилось?
Из ванной вышел Фрэнк, вытиравший полотенцем голову. Еще одно полотенце он повязал на бедрах.
— Что-нибудь случилось с Брианной?
И обеспокоенно направился к нам. Ближе к родам мы оба волновались, Фрэнк раздражался, я нервничала. Мы не знали, как будут развиваться наши отношения, когда на свет появится ребенок Джейми Фрэзера. Однако когда нянька вынула Брианну из колыбели и вручила Фрэнку со словами «Вот она, папина дочка», на его лице нельзя было прочесть ни следа недовольства. А когда он посмотрел на маленькое личико, напоминавшее бутон розы, весь вид его выражал удивление и нежность. Не прошло и недели, как малышка полностью его покорила.
Улыбаясь, я обернулась к нему.
— Она перевернулась! Сама!
— Да что ты?
Фрэнк провел рукой по восторженному лицу.
— А не рановато?
— Именно что рановато. Если верить доктору Споку, переворачиваться она должна только через месяц!
— Да что он понимает, твой доктор Спок? Иди-ка сюда, моя красавица, поцелуй папу, раз уж ты такая удивительная умница.
Он поднял нежное маленькое тело в удобных розовых ползунках и поцеловал в нос-кнопку. Брианна чихнула, и оба мы рассмеялись.
Неожиданно мой смех оборвался: я сообразила, что рассмеялась впервые почти за год, причем впервые — вместе с Фрэнком.
Он тоже это понял — я поймала его взгляд над макушкой Брианны. Его карие глаза были полны нежности. Я несколько смущенно улыбнулась и тут поняла, что Фрэнк — почти голый: капли воды блестели на его мускулистых плечах и сверкали на гладкой загорелой груди.