Выбрать главу

Одной рукой я прижимала к себе ребенка, другой пыталась готовить ужин. При этом в одно ухо орала малышка, а в другое звякали инструменты.

— Ну, леди, навек не поручусь, но сейчас тепло у вас будет, — провозгласил внезапно появившийся слесарь, вытиравший со лба пятно сажи.

Он склонился к Брианне, которая лежала на моем плече и с громким чмоканьем сосала палец, — наступило некоторое затишье.

— Ну как пальчик, сладенький? — осведомился он и, выпрямившись, добавил: — Знаете, говорят, что нельзя разрешать детям сосать пальцы. От этого зубы растут криво, а потом надевают пластинку.

— Что вы говорите? — процедила я. — Сколько я вам должна?

Спустя полчаса на сковороде уже лежала политая соком фаршированная курица, окруженная порубленным чесноком, веточками розмарина и лимонными дольками. Быстро спрыснув куриную кожу лимонным соком и проткнув ее палочкой, я наконец нашла время переодеться и переодеть Брианну. По виду кухни можно было решить, что ее посетили грабители-неудачники, которые искали клад: шкафы нараспашку, ящики выдвинуты, по всем горизонтальным поверхностям валяются ложки и кастрюли. Я захлопнула шкафы, а потом — и дверь на кухню, понадеявшись, что не отличающаяся хорошими манерами миссис Хинчклиф все-таки не сунется в закрытую кухню.

Фрэнк купил Брианне новое розовое платье. Очень красивое, но я сомневалась, не будет ли многослойный кружевной воротничок раздражать детскую кожу, к тому же кружева казались мне непрочными.

— Ну ладно, попробуем, — сказала я дочери. — Папа хочет, чтобы ты была красавица. Давай постараемся не слюнявить платьице?

В ответ Брианна прикрыла глаза, поднатужилась и срыгнула, как мне показалось, с особенным усердием.

— Вот и молодец! — похвалила я, покривив душой.

Теперь предстояло поменять простыню в кроватке, но, по крайней мере, понос не усилился.

Я привела все в порядок, поменяла подгузник, вытерла с лица Брианны сопли и слюни и, наконец, встряхнула розовое платьице. При этом девочка моргала и радостно гукала, размахивая кулаками. Я услужливо нагнула голову и боднула ее в живот, вызвав бурю восторга, выразившегося в еще более громком визге. Еще пара боданий — и мы приступили к тяжелому процессу надевания платья.

Брианне затея не понравилась — стоило продеть голову в вырез, она заныла, а когда я стала засовывать пухлые руки в рукава, она дернулась и громко завопила.

— В чем дело? — испугалась я; я уже понимала смысл издаваемых дочерью звуков и поняла, что это крик боли и испуга. — Что случилось, дорогая?

Она просто зашлась в плаче. Я быстро перевернула Брианну и погладила по спинке, решив, что у нее снова болит живот, но это не помогло. Пришлось снова взять крутившуюся девочку на руки, она стала махать руками, и тут я увидела на внутренней стороне предплечья длинную красную царапину. В платье застряла булавка, которая поцарапала ее, когда я вдевала руку в рукав.

— Ой, маленькая! Ой, прости! Прости маму!

Чуть не плача, я отстегнула и вытащила противную булавку и крепко прижала Брианну к плечу, чувствуя себя ужасно виноватой. Конечно, я не хотела причинить дочери боль, но она-то этого знать не могла.

— Ох, моя дорогая, — бормотала я. — Все, все прошло. Мама тебя любит, все хорошо.

Ну почему я не подумала о том, что нужно проверить платье? И вообще, какой мучитель придумал упаковывать одежду для младенцев, скалывая ее булавками?

Я все-таки надела на девочку платье, вытерла ей лицо, отнесла в спальню, уложила на свою кровать и только после этого торопливо переоделась в приличную юбку и свежую блузку.

Когда я надевала чулки, раздался звонок в дверь. Один чулок прорвался на пятке, но переодеваться было уже некогда. Я сунула ноги в тесные туфли из крокодиловой кожи, схватила Брианну и поспешила открыть.

На пороге стоял Фрэнк, обвешанный пакетами так, что не мог достать ключи. Свободной рукой я забрала у него большинство свертков и положила их на столик в прихожей.

— Ужин готов, дорогая? Я принес новую скатерть и салфетки — подумал, что наши старые уже несвежие. И, конечно, вино.

Он с улыбкой поднял бутылку, наклонившись, пригляделся ко мне и нахмурился, заметив растрепанные волосы и свежезаляпанную молочной отрыжкой блузку.

— Клэр, Клэр, — покачал головой Фрэнк. — Неужели ты не могла чуточку привести себя в порядок? У тебя ведь нет особых дел, ты целый день дома, что же ты не могла уделить несколько минут…

— Нет, — резко сказала я.

И сунула на руки Фрэнку Брианну, которая тут же вновь капризно заныла.