— Все мы понимаем, кто маленький Джейми, а кто вы, — решительно сказала служанка. — И уж поверьте, не ваша сестра попросила меня поступить так, как я собираюсь. Обернитесь.
Он медленно повернулся. Мэри, босая, с распущенными волосами, стояла перед ним в одной рубашке. Как все обитатели усадьбы, за последнее время она исхудала, но ее грудь, с сосками, ясно видными через тонкую ткань, была куда больше, чем он думал. Рубашка была изношенной, местами на плечах почти прозрачной, а подол у нее истрепался (впрочем, такова была и вся остальная одежда).
Джейми закрыл глаза, почувствовал легкое касание к руке и велел себе стоять неподвижно.
— Я отлично понимаю, о чем вы думаете, — сказала Мэри. — Потому что видела вашу леди и знаю, как это было между вами. Со мной такого никогда не случалось, — добавила она тише, — ни с одним из двоих мужчин, с которыми я жила. Однако я знаю, что такое подлинная любовь, и даже в мыслях не имею пробудить в вас чувство, что вы ее предали.
Легкое, как пушинка, касание перешло на его щеку, и натруженный палец провел по верхней губе.
— Я хочу лишь, — тихо промолвила она, — дать вам иное. Пусть не такое великое, но то, что пойдет вам на пользу. Ваша сестра и ребятишки не могут вам этого дать, а я могу.
До него донесся ее вздох.
— Вы дали мне дом, жизнь и моего сына. Неужто вы не разрешите подарить вам взамен такую малость?
На его глаза навернулись слезы. Она легко утерла их и пригладила вздыбленные вихры. Джейми медленно раскрыл объятия и потянулся к ней, и она приникла к его груди спокойно и просто, так же, как накрывала на стол или стелила постель.
— Я… так давно этого не делал, — вдруг застеснялся он.
— Я тоже. — Она раздвинула губы в легкой улыбке. — Но мы припомним, каково это.
Часть третья
Когда я твой пленник
Глава 7
Вера в документы
Инвернесс, 25 мая 1968 года
Утром по почте пришел конверт от Линклатера.
— Надо же, какой толстый! — вскричала Брианна. — Линклатер прислал какие-то документы!
Все ее лицо, до кончика носа, пылало от возбуждения.
— Судя по всему, так и есть, — ответил Роджер.
Он казался невозмутимым, однако мне было видно, как на его горле пульсирует жилка. Роджер принял пухлый пакет, оценил его вес, грубо вскрыл пальцем и вынул пачку фотокопий.
Следом за документами вылетел бланк университета, на котором было написано письмо. Я быстро его поймала и дрожащим от нетерпения голосом громко прочитала:
— «Уважаемый доктор Уэйкфилд! Нижеследующие материалы направлены во исполнение вашего запроса о казни офицеров-якобитов, произведенной армией герцога Камберлендского после битвы при Каллодене.
Сообщаю вам, что приведенная вами цитата из моей книги в основном базируется на личном дневнике некоего лорда Мелтона, командира пехотного полка герцога Камберлендского в ходе упомянутой битвы. Прилагаю фотокопии соответствующих страниц дневника, где, как вы можете убедиться сами, излагается примечательный и трогательный рассказ о спасении некоего Джеймса Фрэзера. Поскольку этот Фрэзер не представляет собой выдающуюся историческую личность и эта мелкая история не входит в сферу моих научных интересов, я не вдавался в подробности, однако время от времени собирался заняться выяснением его дальнейшей судьбы. Если же вы узнаете, что он спасся и добрался до собственного имения, сообщите, пожалуйста, об этом мне. Честно говоря, я всегда надеялся, что ему повезло, несмотря на то что рассказ Мелтона не дает для этого особых оснований. Искренне ваш, Эрик Линклатер».
Руки задрожали, и я опустила письмо на стол.
— «Не дает особых оснований», ну и ну! — проговорила Брианна, заглядывавшая в письмо из-за плеча Роджера, для чего ей пришлось встать на цыпочки. — Хе! Мы-то знаем, что он вернулся!
— Мы предполагаем, что он вернулся, — осторожно поправил Роджер, однако он улыбался во весь рот, так же как Брианна.
— Чаю или какао? — Дверь кабинета приоткрылась, и в щель просунулась кудрявая голова Фионы. Бурная дискуссия прервалась. — Есть свежайшее имбирное печенье с орехами.
Следом за Фионой проник аппетитный запах теплого имбиря, впитавшийся в одежду.
— Пожалуйста, чаю, — произнес Роджер, а Брианна вместе с ним воскликнула:
— Отлично, какао!
Весьма гордая собой Фиона вкатила в комнату столик с чайником, молочником с какао и подносом с печеньем.
Я налила себе чаю и уселась в кресло, прихватив с собой копии дневника Мелтона. Удивительно, но скоропись восемнадцатого века оказалась довольно разборчивой, устаревшее правописание не мешало, и очень скоро я оказалась не в кабинете, а в хижине неподалеку от поля битвы, и легко представила себе, и как гудят мухи, и как раненые шотландцы лежат на голой земле, и сильный и душный запах крови.