Провизию, заготовленную к рождественским и новогодним праздникам, Буссенар описывает в восторженном стиле Жана-Пьера Коффа, так что слюнки текут при одном только чтении:
«Вот прекрасное второе блюдо — жареная индейка, щедро начиненная отборными трюфелями; сквозь тонкую лоснящуюся кожицу птицы видны их черноватые тона, прозаически напоминающие темный цвет подбитого глаза. А вот километры кровяных колбас, методично закатанных, как промасленные кабели, рядом с толстыми сырокопчеными свиными колбасами, обернутыми фольгой и чем-то напоминающими сложенные в арсенале артиллерийские снаряды; наконец, всевозможные деликатесы в желе под тонким слоем жира или сала, ждущие лишь вилки и ножа, чтобы достойно завершить свою миссию на этом свете. Не менее красочная картина ждет вас в лавках торговцев жареным мясом. Таково, по крайней мере, мнение всех тех, кто млеет при виде гусей и уток, ощипанных, перевязанных веревочками и меланхолично висящих, наподобие скрипок, над грудами цыплят. Рядом виднеются уже зажаренные тушки с торчащими кончиками гузок, особенно ценимыми гурманами; они напоминают личики гномов, застывшие в беззубом смехе или суровой гримасе».
При этом гастрономические пристрастия не заслоняют у Буссенара научный подход: «Я вовсе не преувеличиваю, говоря о километрах кишок, набитых свиным мясом и свиной кровью. Периметр Парижа, если я не ошибаюсь, составляет тридцать шесть километров; исходя из того, что каждый житель города потребляет в среднем десять сантиметров кровяной колбасы, общая длина съеденной колбасы в пять раз превышает периметр столицы. Целый колбасный кабель, протянутый от Парижа до Фонтенбло и обратно!..»
Закончим этот раздел самым, очевидно, фантасмагорическим текстом Буссенара того периода. Автор свирепо (и очень занимательно) нападает на «кабинетных ученых», уже не раз им заклейменных, которые, полностью отгородясь от реальности, благоденствуют и занимаются мудреными словопрениями в полутемных закрытых залах академий. Несмотря на разницу эпох, стилистика Буссенара напоминает образы Бориса Виана. Статья от 3 января 1879 г. озаглавлена: «Удивительное заседание в Академии наук Монако». Приведем лишь начало статьи, хотя она заслуживает того, чтобы опубликовать ее полностью.
«Заседания Академии наук Монако проводятся каждый понедельник с регулярностью приступов хронического ревматизма. Как только утреннее солнце своими лучами оповещает о наступлении этого знаменательного дня, большое здание, где проходят заседания, приобретает праздничный вид. Кажется, что колоколообразный купол подрагивает, словно живот счастливого человека.
Лакеи, молчаливые, как ризничии, и ловкие, как служители музеев, где экспонаты естественной истории соседствуют с керамикой, выполняют с бесконечными предосторожностями удивительнейшую подготовительную работу. Они открывают огромные дубовые шкафы, потемневшие от времени, и одного за другим извлекают из них всех членов ученой ассамблеи, которые покоились в этом неприкосновенном месте после предыдущего заседания.
Одни толстые, другие худые, третьи с жировой прослойкой. Толстые всю неделю пребывают в сосудах, заполненных совершенно нейтральным и умело ароматизированным глицерином. Такой способ сохранения прекрасно подходит к той субстанции, что придает их персонам величавую тучность. Им осторожно вытирают лицо и руки и усаживают в прочные кресла, где те вскоре вальяжно разваливаются с удовлетворенным бульканьем в животе. С худых снимают полоски, в которые они были обернуты наподобие египетских мумий. Их немного окостеневшие суставы двигаются с трудом и трещат, как взводимые курки целой пехотной роты. Академики с жировой прослойкой выбираются самостоятельно из своих сосудов, наполненных семидесятипятиградусным спиртом, и, пошатываясь, рассаживаются вокруг стола, покрытого зеленым ковром.
В завершение туалета полотер намазывает все черепа ярым воском. Легкое движение щетки полирует их до блеска, так что им позавидовали бы в джунглях слоны с их бивнями. Наконец все очки в начищенных золотых оправах размещаются на органах обоняния этих современников доисторических эпох».
Когда ученые мужи расселись по своим местам, заседание начинается. Постоянный секретарь представляет обзор работы, проделанной ассамблеей во время предыдущих заседаний. «Решен первостепенный вопрос о влиянии лунной радиации на разрушение обелисков». Затрагиваются и другие подобные проблемы, и секретарь в заключение своего выступления сообщает ассамблее о важной памятной записке, присланной одним членом-корреспондентом, «О следе, оставленном в пыли плауна предпоследней левой лапкой скарабея, зачавшего потомство». Одобрительный гул встречает последние слова его выступления…