Эпизод в конце романа воспроизводит еще один из текстов сборника «У антиподов»[45]. Около укрепленного атолла, где укрываются разбойники, на австралийское побережье выброшена шлюпка, в которой находятся Фрике, доктор, Андре и один матрос. Сбегаются местные людоеды и разводят костер, чтобы их зажарить. Тогда появляется сногсшибательный персонаж, парижский жандарм Барбантон. Он намерен пресечь гнусное действо, составив протокол! Разумеется, такое фанфаронство, совершенно не соответствующее ситуации, не производит никакого впечатления на дикарей, которые смотрят на жандарма, выкрикивая: «Кик-хете!.. Кик-хете!..» Что означает по-австралийски: «Съедим его! Съедим его!» Жандарм ошибается насчет смысла этих фраз и думает, что его просят представиться: «Кто ты?.. Кто ты?..»
Через секунду недоразумение принимает иной оборот. В окружении угрожающих ему туземцев Барбантон атакует их, размахивая саблей, но спотыкается о корень, треуголка сваливается у него с головы и падает перед ним, в то время как он громогласно провозглашает: «Мое терпение на исходе!» Тогда происходит чудо: дикари думают, что жандарм наложил табу на свой головной убор, и это внезапно придает его владельцу, пораженному случившимся, статус неприкосновенности… «который никто и никогда не осмелится нарушить под страхом самых ужасных бед». Отныне жандарм царит над туземцами, которые подчиняются его доброй воле. Он спасает потерпевших кораблекрушение и беспрепятственно сопровождает их до ближайшего города.
Там Барбантона приветствуют, но — о, парадокс! — привлекают к суду за узурпацию власти. Англичане — такие формалисты! — объясняет Буссенар. В романе «Кругосветное путешествие юного парижанина» текст более полный. Там Буссенар лукаво добавляет: «Суд счел необходимым снять обвинение в ограничении свободы отправления культа, разрешенного государством». Барбантон оштрафован на один фунт стерлингов. Но когда, несколько озадаченный, он выходит из зала суда, председательствующий вручает ему «великолепные золотые часы и пачку банкнот. Он награжден за свой прекрасный поступок, а принцип невмешательства соблюден».
Парижский жандарм становится владельцем табачной лавки в Пантене (так происходит, очевидно, в первоначальной версии сборника «У антиподов», хотя мы и не нашли в периодике ее оригинала) или в одном из многолюдных кварталов Парижа (по версии «Кругосветного путешествия»). Роман заканчивается следующей тирадой Барбантона: «Когда я был Господом Богом у дикарей, со мной произошел забавный случай… Я составил протокол на туземцев, которые хотели съесть друг друга… Так вот: штраф-то заплатил я!..»
На такое повторное использование текстов у Буссенара следует обратить внимание, и невозможно не задаться вопросом, насколько достоверны приводимые им факты. Имеем ли мы здесь дело с буйной фантазией хроникера, которому не хватает сенсационных историй, или с реальными репортажами? Разумеется, в случае с Барбантоном сомневаться не приходится. Основой сцены служит игра слов, а остальное вытекает само собой в духе веселой шутки. Что касается двух других происшествий — с кондорами и с резней в театре, — несмотря на то, что они выглядят сильно преувеличенными или даже фантастическими, мы поостережемся выносить окончательное суждение. При чтении периодических изданий о путешествиях того времени («Тур дю монд», «Глоб-Троттер», «Магазен питтореск» или «Журнала путешествий») современный читатель не раз сталкивался с подобными сюрпризами.
Буссенар сумел увлечь читателей, жаждущих переживать вместе с ним все новые и новые приключения. Его рассчитывают использовать как средство для достижения успеха. Он так хорошо рассказывал о мире, «которого не видел», что, если ему вздумается поехать и посмотреть этот мир поближе, издательства оплатят все расходы. Не парадоксально ли, что Буссенара посылают именно в Гвиану? Несомненно, к его величайшему удовольствию. Ибо все это время (напомним: публикация романа растянулась более чем на год), работая над ним и погружаясь в экзотические грезы, Буссенар трудился не покладая рук, чтобы — говоря более прозаически — просто выжить. Тогда его доходы — гонорары молодого писателя, автора только одного романа, — были весьма скудными. Что же он делает, чтобы заработать себе на кусок хлеба? Мотается по Парижу — туда-сюда. Видно, ему не раз приходилось встречаться со многими Фрике между предместьем Сент-Антуан и перекрестком у Одеона…