В самом деле, эта молодая женщина напоминала кошку своими огромными глазами, кроваво-красными губами и манерой, с которой она облизывала свои губы кончиком язычка, острым и чувственным. Это было создание странное, загадочное, с отливающими сталью глазами, с жестоким смехом, готовым обернуться гримасой, с белокурыми волосами, волнующими, струящимися, слегка вьющимися на затылке, — и неотразимо возбуждающее своими белоснежными плечами и грудью, горделиво выступающей из полупрозрачной ткани, которая неясно обрисовывала контуры ее тела.
— Ну что ж, Юбер, вы были кратки, — сказала она своим мелодичным голосом.
Парень, теребя шляпу, с усилием вытянул шею и забормотал:
— Еще, мадам, пшеница продалась по шестнадцать франков на рынке в Сюлли.
— Сколько центнеров?
— Шестьдесят.
— Это составляет одну тысячу его двадцать франков… Давайте деньги.
— Вот, мадам: одиннадцать банкнот и четыре монеты по пять франков.
— Хорошо, что еще?
— Мясник Сердон забирает завтра трех телят…
— По какой цене?
— По сто семьдесят франков.
— Ни в коем случае! Я хочу десять франков сверху. Еще?
— Я начал распашку поля, которое протянулось от Этан-Нёф до мэтра Бинье.
— Утром я на нем побываю. Есть ли там бекасы?
— Да, мадам, так и кишат.
— Я их постреляю.
— Но, мадам, после двадцать пятого апреля запрещена охота на водную дичь… Мэтр Бинье завистлив, как старый пес… Дело кончится тем, что он вызовет вас в суд.
— Что… что вы говорите? — громко спросила молодая женщина, и голос ее просвистел как удар хлыста.
— Простите, мадам, — забормотал парень, весь красный от смущения за свой промах. — Я полагал, я думал, что мое мнение…
— Вы не можете ни полагать, ни думать, ни иметь своего мнения.
— Но…
— Довольно! И отвечайте, когда я прикажу.
Бедняга замолчал, обливаясь потом, потупив глаза и отчаянно крутя свою шляпу.
— Мешки с удобрением прибыли? — спросила молодая женщина.
— Да, мадам.
— Проверьте вес каждого… и, если он хоть немного меньше, верните их продавцу, взяв с него деньги за пересылку.
— Да, мадам.
— Две березы и три сосны, упавшие на краю дороги из Приёре, перевезите сюда и отдайте пекарю. Кстати, вы наняли батрака, сколько вы платите ему в день?
— Пятьдесят пять су и питание.
— Платите ему пятьдесят! Пусть либо берет, либо уходит. Это всё?
— Полагаю, что всё.
После этих слов крестьянин, в течение некоторого времени стоявший в молчаливой неподвижности, боязливо поднял огромные зеленые глаза на свою хозяйку, одновременно сделав легкий жест, напоминающий неясный и безмолвный вопрос. А она, только что демонстрировавшая ему свое раздражение, свое главенство, придирчивость, скупость — все то, что так не вязалось с ее элегантностью и волнующей красотой, казалось, уже забыла свое недружелюбие.
Она улыбнулась жестокой и сладострастной улыбкой, провела языком по кроваво-красным губам, словно наслаждаясь мыслью о будущей добыче, медленно опустила длинные ресницы и едва заметно кивнула в знак согласия.
Внезапно мужчина преобразился, тяжело задышал, лицо его раскраснелось, он отбросил свою шляпу, сорвал одежду и, зарычав, словно самец в период течки самки, бросился на кровать, где распростерлось обожаемое им создание.
…………………………………………………………………………………………».
(Точки автора, и признайтесь, что в этом отрывке он застал вас врасплох.)
Вскоре становится известно, что восхитительная Аннет — это сестра «малышей». Повзрослев и став женщиной опасной и уверенной в своем обаянии, она купила землю, на которой некогда стояла хижина ее родителей, и горит желанием отомстить за них. Она соблазняет сына Жерома Бинье, Леона, и заставляет его просить у своего отца позволения жениться на ней. Тот отказывает: «Эта бабенка совсем вскружила тебе голову, но у нее нет ни единого су!»
Вспыльчивый Леон хватает своего отца за грудки, угрожая ему рассказать всем, как он разбогател бесчестным путем, обманув несчастного Кок-Ружа, отняв у того немецкие деньги. «Пусть я буду сыном вора, но, по крайней мере, я извлеку из этого пользу!» Аннет, которая сама себя называет «Торпий»[113], только начинает входить во вкус… Ей мало того, что она мучает Леона, она подстраивает так, чтобы обезумевший от ревности Юбер, ее управляющий и любовник, поколотил младшего Бинье, и тайно радуется его унижению. Однако ее настоящий враг — это отец Леона, Жером, но, к сожалению, мы так и не узнаем, какой ужасный план замышлял Буссенар на его счет!