Остановимся на выдуманном им числе романов писателя (пятьдесят, как он заявляет, тогда как Буссенар написал тридцать семь произведений за тридцатидвухлетний период, поэтому пренебрежение его плодовитостью кажется нам не заслуживающим внимания). Эта ошибка просто указывает на небрежность и скорее на желание классифицировать, систематизировать, нежели объективно отразить факты. Библиографическая проверка подлинности документов, — уж нам-то это известно, — требует времени и терпения, очевидно, малосовместимых с энциклопедизмом, а также изучения недостающей основы, чтобы не попасть впросак.
Добавим, что Буссенар был оценен не только «поколением реванша», поколением 1870–1918 гг. С расцветом издательства Талландье известность этого автора вышла за пределы промежутка между двумя войнами — между 1923 и 1941 гг. Мы осмелимся даже утверждать, что пик его популярности, в глубинном смысле этого слова (считая читателей народом[114]), пришелся именно на этот межвоенный период — эпоху, когда, согласно господину Карадеку, круг читателей Буссенара переместился… за Рейн!
Перед 1914 г. его романы сначала появлялись в «Журнале путешествий» (на который многие его поклонники, без сомнения, не были подписаны), а затем были перепечатаны в виде отдельных фолиантов, достаточно дорогих, которые могли приобрести единицы. Зато два издания Талландье, неиллюстрированные, а следовательно недорогие, могли покупать все слои общества.
Мы не будем ничего говорить о так называемой «плоскости» сюжетных интриг, разве что она отсылает нас снова к безвкусице самой статьи. Интриги в произведениях Буссенара были, как не преминул подчеркнуть господин Карадек, заимствованы у Жюля Верна, откуда следует, что нантский писатель стал самым популярным автором своего времени исключительно благодаря «плоскости» своих сюжетов. А также что современный читатель в большинстве своем не смог бы легко перечитать Буссенара, не разочаровавшись в нем. Попробуйте проверить!
И все-таки мы извиняем автора, несмотря на раздражающее нагромождение ошибок и столь плачевные выводы, сделанные в его статье. Все это является на самом деле досадной естественной тенденцией вновь возникших суждений, скорее поспешных, чем авторитетных. Возникает опасение, что подобное чрезмерное преуменьшение и преувеличение тех или иных заслуг писателя вряд ли способно вывести его из забвения, в которое его ввергла книготорговля. И чтобы покончить раз и навсегда с этим «убийственным мнением», которое составил о Буссенаре господин Карадек, отметим в заключение: не стоит больше ничего преувеличивать. Автор, вероятно, просто не слишком преуспел в этом деле, позаимствовав самую слабую часть статьи из «Литературного гида для молодежи» («Guide de la Littérature pour la Jeunesse») Марка Сориано (Фламмарион, 1975).
Нам остается только уповать на то, что предложенное здесь исследование, проделанное людьми открытыми и без предубеждений, будет содействовать снятию этих устаревших клише, как в исторической области, так и в области библиографии, куда они проникают и укореняются с цепкостью ржавчины. Часто приходится долго ждать, прежде чем какое-нибудь только что законченное исследование вновь вернет читателям книги, которые годами предавались забвению. Иногда недостаточно даже сказать всю правду, чтобы изгладить предшествующий ложный образ или хотя бы поколебать сложившееся мнение… Таких примеров, к сожалению, множество в окололитературной области.
Неподалеку от могилы, где под скромным гранитным памятником покоится рядом со своей супругой Буссенар, находится могила его матери, которой досталась печальная привилегия пережить всех своих родных, став старейшей среди французов. Ее столетие праздновалось 6 ноября 1926 г. холодным осенним днем, сначала в церкви, так как эта почтенная женщина в последние годы жизни вновь обрела веру своего детства. Во второй половине дня состоялся прием, организованный муниципалитетом и проводившийся под шатром, разбитым во дворе школы. В ее честь было провозглашено множество тостов, особенно местным депутатом Анри Шеврие, мэром Малерба, хорошо знавшего ее сына. По этому поводу была выпущена почтовая открытка, на которой мадам Буссенар изображена сидящей, со своей знаменитой тростью в руках. Долгое время мать писателя проживала в доме, завещанном ей сыном, а затем, когда ее стало донимать одиночество, перебралась к своей племяннице, на другой конец деревни.