Я тяжело вздохнул. К такому жизнь меня не готовила.
Глава 19
Что сказать, когда все аргументы тщетны перед взбудораженным воображением оппонента? На что сделать упор, когда твоего мастерства убеждения явно недостаточно в сложившейся ситуации? Как поступить, когда все твое восприятие мира не сходится с пониманием сути вещей собеседника?
Думаю, многие философы и великие ораторы не могли сходу разрешить подобную проблему.
Я нашел ответ на все эти три вопроса довольно быстро и непринужденно. Как всегда умел. Мне даже в голову не пришло пытаться упирать на разум, коли у Анфалара именно он теперь отсутствовал. Я просто дождался, когда рубежник повернутся ко мне спиной, поднял подходящий для этих целей камень и ударил им по затылку моему новоиспеченному другу.
Не то, чтобы на камне было написано «В случае некоторого дерьма резко приложить к голове буйнопомешанного». Но мне казалось, что это единственный вариант относительно безопасно вытащить отсюда Анфалара. Ладно, не прям безопасного, но лучше в столь короткий срок не удалось ничего придумать.
В удар я вложил всю ведунскую силу, которая у меня осталась. Не потому, что очень не любил рубежника (хотя после его выходок мои симпатии чуток подугасли), просто помнил, что в состоянии «боевой трансформации» ему очень трудно навредить.
И все получилось в лучшем виде. Анфалар без чувств рухнул мне под ноги, резко перехотев сражаться с кроном.
Мне бы радоваться. А в идеале подхватить рубежника под мышку и бежать отсюда, как на пожар. Но я не учел одного очень важного фактора. Я дал обещание беречь Анфалара ценой своей жизни. И собственноручно нанесенный вред явно не вписывался в эти правила.
Ощущение было, словно я манекен, состоящий из множества спиц. И в какой-то момент все эти спицы вдруг резко выдернули. Увлекаемый силой тяготения, которая в Изнанке оказалась такой же бессердечной сукой, как и в нашем мире, я рухнул рядом с Анфаларом. Здорово, друг, один тут отдыхаешь?
Хист словно был наполнен в огромную бутыль, у которой неожиданно разбили дно. Мгновение, и весь промысел куда-то ушел. Судя по бессознательному Анфалару, точно не в него.
Стражники смотрели на этот модный иммерсивный театр, не зная как себя проявить. Понимаю, современное искусство оно такое, сложное для восприятия неподготовленного зрителя. Благо, в отличие от того же Анфалара, я находился пусть и не в добром здравии, но в сознании.
— Раннагар, помоги, — обратился я к отверженному рубежнику.
Не потому, что больше всего симпатизировал ему или считал надежным товарищем. Просто это был единственный, чье имя я знал. А говорить: «Эй, мужчина, да, да, вы, с усами, помогите перспективному и молодому рубежнику. Ну куда же вы пошли, мужчина?» как-то стремно.
— Нам нужно убраться отсюда как можно скорее, — продолжил я. — Слышишь? Убраться отсюда!
На мгновение показалось, что Раннагар сейчас подойдет и перережет мне горло ради нового рубца. Какой-то неприятный и слишком внимательный взгляд был у него. За последнее время я немного научился предугадывать все плохое, что должно случиться. Осторожный шаг, полный раздумий и напряжения. Второй. Тело Раннагара походило на вытянутую струну, по которой сейчас должны ударить пальцы. Третий…
Как оказалось, я очень плохой физиогномист. И думаю о людях намного хуже, чем есть на самом деле. Наверное, сказывался опыт общения с рубежниками родного мира.
Но Раннагар не торопился меня убивать. Напротив, легко взвалил на плечо, а одному из стражников указал на Анфалара. Никогда не думал, что буду так радоваться, когда меня рандомный мужик станет тащить в неизвестном направлении. Что тут скажешь, жизнь умеет удивлять.
Третий из стражников подобрал наши вещи и оружие, и вот мы уже дружной веселой кавалькадой устремились куда-то прочь. Как я понял, в ту сторону, откуда пришли.
И надо сказать, стражники без рубца и с ним — две огромные разницы. Мы преодолели большую часть пути минут за десять, пока наконец до нас не докатилось эхо надвигающейся бури.
Надо отметить, что я оказался не настолько чувствителен к ней, как Раннагар и компания. Стражники явно не понимали, что именно происходит, но стали все чаще спотыкаться. Совсем как уставшие лошади, которых заставляли нестись во весь опор.
— Раннагар, нужно укрыться вон за теми камнями, — сказал я, еле подняв руку по направлению к острым зубцам, торчащим у подножия горы.
Само собой, это я сделал не из особого человеколюбия. Во-первых, меньше всего мне хотелось, чтобы Раннагар уронил меня. Во-вторых, даже бессознательные рубежники, но укрывшиеся за камнями — это чуть лучше, чем валяющиеся беззащитные люди посреди долины. Подходи, кто хочет, бери, что хочешь.