Вдруг «Элиза» пришла в движение. Город начал отступать. Сперва совсем немного, потом с каждой секундой все заметнее. Отлив увлекал корабль, спускавшийся вниз по реке Святого Лаврентия. И вдруг словно неожиданный раскат грома потряс палубу: это был мощный крик, вопль солдат, среди которых сотни тяжелораненых могли не дожить до берегов Франции. То был троекратный возглас:
— Да здравствует король! Да здравствует Франция! Смерть англичанам!
— Чего они хотят? — занервничала Матильда. — Чтобы нас обстреляли из пушек?
— Почему бы и нет? — бросил Гийом. — Мне все равно… И, повернувшись, он побежал, спеша присоединиться к людям, которые, по крайней мере, увозили с собой сожаления, похожие на его собственные…
Под низкими тучами пронизывающий утренний ветер долго носил над причалами Квебека это дикое, исполненное боли прощание…
Лишь спустя два дня, когда недалеко от «Элизы», находившейся за южной оконечностью острова Антикости, поднялся выброшенный китом огромный фонтан, Гийом, наконец, осознал, что осуществилась его самая заветная мечта — плавать по бескрайним морям… Но при этом его не покидало неприятное ощущение, что судьба — или Бог — над ним смеется…
Глава IV
ВОЛЧЬЯ ЗАВОДЬ
Порывистый ноябрьский ветер грозил каждую минуту опрокинуть повозку. С тяжелого, свинцового неба сеял мелкий ледяной дождь, окутывая окрестности пеленой, ставшей и вовсе непроницаемой, когда поехали лесом. После Валони узкая дорога пошла вниз, за редким подъемом вновь спускалась, будто погружаясь все глубже и глубже…
Сидя на козлах между матерью и торговцем устрицами, Гийом пытался согреться. Несмотря на плотный плащ с капюшоном, шерстяную шапочку, которую он надвинул на самые глаза, и толстые перчатки (бесценные подарки добрейшей мадам Дюбуа), он чувствовал как мало-помалу коченеет и с завистью смотрел на закутанного в овчину кучера. На Матильде была длинная накидка, которую она прихватила из Квебека, под ней — одежда из добротного сукна (тоже память о хозяйке дома в Сен-Мало), так что, судя по всему, она не страдала от холода. Не замечая дождя, хлеставшего ее по щекам, она совершенно выпрямилась, будто старалась разглядеть что-то далеко впереди, за ушами крупной пегой лошади. Глаза ее блестели от радости, которую ей все труднее было скрывать, но сын едва ли мог ее разделить.
Правда, морское путешествие несколько успокоило его рану. Благодаря дувшему почти без перерыва норд-весту и вопреки довольно ощутимому шторму недалеко от Уэсана океан удалось пересечь за три недели. Довольно быстро, и даже чересчур — так показалось юному путешественнику, которого ни качка, ни большие волны не заставили даже побледнеть, в то время как у его попутчиков, особенно у Матильды, лица от всех испытаний становились зелеными. Невзирая на неудобства, запахи и скудную кормежку, он чувствовал себя на корабле как дома, а экипаж и солдаты относились к нему по-дружески. Надеясь в душе на невероятное событие, которое заставило бы «Элизу» повернуть назад в Квебек, он желал, чтобы путешествие продлилось несколько месяцев, как, впрочем, это иногда и случалось. Увы, Гийому пришлось смириться с реальностью: 17 октября флейт судовладельца Дюбуа вошел в бухту Сен-Мало и пришвартовался к пристани Сен-Луи.
От разочарования не осталось и следа: старый город корсаров, окруженный надменными укреплениями с возвышающимися над ними изящными слуховыми окнами под высокими черепичными крышами, откуда кто-то словно подглядывал за всем, что происходит в порту, с первого взгляда поразил воображение Гийома — от него веяло могуществом и богатством. Жерла пушек были во все стороны нацелены из этого удивительного города, во время прилива превращавшегося в остров. Причал, куда возвращавшиеся из Квебека ступили нетвердой ногой, ломился от разных товаром бочонки с вином из Испании и Португалии, глиняные кувшины с растительным маслом, тюки с пряностями и даже груз индиго, который портовые рабочие сносили с большого корабля, только что прибывшего из Санта-Доминго. Стоял прекрасный осенний вечер: лучи заходящего солнца усиливали все краски и запахи, отчего мальчику показалось, что он сошел на берег какой-то волшебной страны.
Как и любой житель Новой Франции, он знал, что первооткрыватель Жак Картье был родом из Сен-Мало и что город этот был в некотором смысле матерью канадских городов. Однако очарование Гийома было на миг прервано горьким замечанием Матильды:
— Посмотри, Гийом, на все это богатство, на это изобилие!.. Неужели эти люди не могли нам немного помочь, избавить нас от голодной смерти, а ведь мы на них так надеялись!
— Мы будем жить далеко отсюда?
— Да. Тем лучше! В наших краях люди в роскоши не купаются, но зато они благороднее…
Однако прием, оказанный Бенжаменом Дюбуа и его супругой, несколько смягчил обиду молодой женщины. Письмо Бугенвиля возымело чудесное действие, так что в красивом гранитном доме, построенном в начале века недалеко от Больших ворот, да и во владении на берегу реки Ранс обоих беженцев принимали как родственников. Измученная путешествием, Матильда смогла отдохнуть и набраться сил. А Гийом, который, несмотря на лишения, умудрился еще подрасти, распускался словно цветок под лучами солнца в шумной и веселой атмосфере Сен-Мало, где большую часть времени он проводил в порту, слушая рассказы моряков, от которых веяло всеми ароматами далеких островов, Индии, Африки. Или же часами наблюдал за тем, как море то расширяло, то делало более узкой тонкую пуповину — Сийон, — эту якорную цепь, державшую город на приколе у земли Бретани. Гийом был зачарован игрой волн, и ему иногда казалось, что он видит, как рвется связь и каменный корабль выходит в открытое море, направляясь к великим южным океанам.