– Не бойся. Я уже кое-что придумал, – ответил дядя, как всегда самоуверенно. – Я заглянул на кухню, когда там готовились к торжественному обеду. Для придания блюдам цвета и в качестве приправ здешние повара используют то, что они называют сафлором. Я попробовал его, и можешь себе представить? Это оказалось не что иное, как обычный càrtamo[110] – шафран гораздо худшего качества. У них здесь нет настоящего шафрана. Вот и преподнесем остикану брикет нашего золотого шафрана. Это обрадует его гораздо больше, чем все золотые безделушки, которые ему будут дарить остальные гости.
Несмотря на всю его дряхлость, во дворце имелся достойный похвалы большой обеденный зал; этим вечером в нем была особая необходимость, поскольку мужчин среди гостей остикана оказалось великое множество. В большинстве своем это были армяне и арабы, которые в прошлом составляли «царскую» семью Багратуни, а также их родственники, от самых близких до отдаленных. В число гостей входили также придворные и государственные чиновники, местная знать да плюс еще легионы приглашенных на свадьбу со всех концов Малой Армении и остального Леванта. Похоже, все арабы были из племени аведи, по-видимому, просто огромного, так как все эти люди назывались шейхами как высокого, так и низкого ранга. Мы пятеро оказались на торжестве не единственными чужеземцами, так как по этому случаю с юга Кавказских гор прибыли все родственники черкесской невесты. Считается, что черкесы – поразительно красивые, и я могу подтвердить, что это действительно так. По крайней мере, в тот вечер я не видел среди собравшихся никого красивее этих горцев.
Торжественный обед в действительности состоял из двух отдельных трапез (в зависимости от вероисповедания гостей), каждая из которых включала множество блюд. Блюда, которые подавали нам и армянским христианам, были разнообразней, поскольку не были ограничены всеми этими языческими суевериями. Угощение, которым потчевали гостей-мусульман, исключало запрещенную Кораном пищу: свинину, моллюсков и мясо всех существ, которые живут в норах, где бы эти норы ни располагались – в земле, на дереве или на дне морском.
Я не обратил особого внимания на то, что подавали гостям-арабам, но понял, что основным блюдом для христиан стал молодой верблюд, начиненный барашком, который был, в свою очередь, начинен гусем, нафаршированным рубленой свининой, фисташками, изюмом, кедровыми орешками и специями. Также подали фаршированные баклажаны, кабачки и листья винограда. В качестве напитков гостей потчевали всевозможными шербетами, сделанными из только что растаявшего снега, – бог знает откуда его раздобыли и скольких денег это стоило. Шербет имел различный вкус – лимонный, розовый, айвовый, персиковый – и различный аромат – девясила и ладана. На десерт были пирожные с маслом и медом, хрустящие, словно медовые соты; паста, которая называлась халва, изготовленная из размолотого миндаля; фруктовые пирожные с лаймом; совсем крохотные пирожные, сделанные, как ни невероятно это звучит, из розовых лепестков и бутонов апельсинов; а также маринованные финики, начиненные миндалем и гвоздикой. Подали также изумительный gahwah. Еще на обеде было немало разноцветных вин и других хмельных напитков.
Христиане вовсю угощались, однако арабы и черкесы тоже не отставали от них. Общеизвестно, что Коран строго запрещает пить вино, однако не все знают, что многие мусульмане в этом отношении строго придерживаются буквы закона. Я поясню. Поскольку во времена пророка Мухаммеда вино, похоже, было единственным хмельным напитком, о котором говорилось в Коране, в исламе не имеется никаких ограничений относительно иных алкогольных напитков, которые были изобретены впоследствии. Потому-то множество мусульман, даже самых примерных в других отношениях, считают себя вправе – особенно во время праздников – пить любой алкогольный напиток, лишь бы тот не был вином, сделанным из винограда, а также жевать траву, которую они называют по-разному: гашиш, бандж, bhаnj и ghаnja, а она сводит с ума почище любого вина.
Оттого что на этом торжественном обеде было огромное количество живительных напитков, о которых пророк не мог даже мечтать (сверкающая, похожая по цвету на мочу жидкость, называемая abijau, которую варили из зерна; и арак, который выдавливали из фиников; и еще нечто, именуемое медовухой и являвшееся экстрактом меда), а также поскольку там был еще и гашиш в виде вязких шариков для жевания, то стоит ли удивляться, что все арабы и христиане, кроме нескольких престарелых священников, сделались такими сумасбродными, безудержно веселыми, склонными поспорить и слезливыми. Дядюшка мой так разошелся, что начал громко петь, тогда как мы с отцом и монахи предпочитали помалкивать.