Ай!
Том резко сел на постели, стиснув одну ладонь другой. Опустив взгляд, он, к своему облегчению, не нашел на ней ни ожогов, ни каких-либо отметин — совсем ничего.
Просто сон.
Или нет?
Том тяжело вздохнул и рухнул обратно на постель, понимая, что это было не просто сном. Скорее, воспоминанием о его седьмом дне рождения, точным во всем, кроме одного. Он не сжег письмо, хотя ему стоило бы это сделать. И он ясно помнил, что случилось дальше.
За завтраком отец Тома вскрыл письмо и поскреб в затылке. Это, безусловно, казалось весьма странным. Затем он прочитал письмо еще раз.
— От кого оно, дорогой? — спросила мать.
— От Международного движения за защиту и развитие насекомых, — медленно ответил тот, перевернув письмо.
Том заметил жирно напечатанные сверху слова: «Лично, в собственные руки».
— А чего они хотят, пап?
— Похоже, предложить мне членство. Видимо, это весьма почетно.
— Тебе? — с улыбкой переспросила его жена. — Почему они обратились к тебе?
— Помнишь, в детстве я собирал жуков?
— Нет.
— И тем не менее. На самом деле вполне успешно. Однажды даже получил награду.
— И поэтому они тебе написали? — спросила мать Тома, не вполне уверенная, шутит он или нет. — Потому что ты собирал жуков?
— Похоже, что так, — ответил совершенно сбитый с толку отец. — Да, сюжетец в самый раз для книжки.
Сэм Скаттерхорн был высокого роста и работал бухгалтером в местном муниципалитете. Он редко улыбался, но его глаза всегда смеялись, и это была одна из тех фразочек, которые он использовал постоянно. Если бы слон сел на его машину, собака забила решающий гол в финале кубка или космический корабль пришельцев приземлился в соседнем саду, он, несомненно, встретил бы это тем же: «Да, сюжетец в самый раз для книжки».
Итак, Сэм Скаттерхорн, как всегда, накинул пиджак, как всегда, не заметил, что на нем разные носки, и вышел за порог двадцать седьмого дома по Среднему тупику. Погудев, он задним ходом вывел машину с подъездной дорожки и уехал на работу. Как всегда.
Тем вечером Том застал отца за перечитыванием письма, и снова — на следующий день. Неделей позже пришел еще один конверт от таинственного Международного движения. Тоже с пометкой «Лично, в собственные руки». Сэм Скаттерхорн внимательно изучил его и вечером вернулся домой с толстой книгой о насекомых, которую взял в библиотеке.
— Я и забыл, что каждое четвертое живое существо на планете — жук, — заметил он, краем глаза заглянув в книгу за завтраком из кукурузных хлопьев. — Знаете, некоторые из них живут здесь уже двести миллионов лет, почти живые ископаемые.
— Вот как? — поразилась мать, торопливо собираясь на работу. — Как это интересно. Дай нам знать, если к вечеру что-нибудь изменится, хорошо?
— Возможно, если вам повезет, — ответил Сэм Скаттерхорн, чьи глаза, как всегда, смеялись.
Но Том замечал, что за этим весельем отец становится все серьезнее, словно постоянно думает о чем-то еще. Каждую неделю в ящик сыпались все новые и новые письма, помеченные узнаваемым значком МДЗРН и покрытые занятными иностранными марками, которые сын с удовольствием собирал бы, если бы отец не утаскивал все конверты в кабинет. Потом, как-то ночью, Том проснулся и услышал, как внизу спорят родители.
— Но скажи, как мы будем жить! — кричала мать.
По ее голосу мальчик догадался, что она недавно плакала.
— Ты же учительница, у тебя есть работа. Дорогая, я просто обязан так поступить. Пожалуйста, позволь мне.
Тогда мать разрыдалась.
Это было только началом, потому что уже на следующий день Сэм Скаттерхорн уволился с работы в магистрате и купил микроскоп. Сперва он начал собирать насекомых в саду, убивать их, вскрывать и затем часами изучать под микроскопом. Но после нескольких месяцев таких занятий он перестал ими довольствоваться, уходя все дальше и дальше от дома.
— Вот это уж точно сюжетец в самый раз для книжки, — заметил живущий по соседству Дональд Дюк, с сомнением рассматривая старый и ржавый трейлер, припаркованный на подъездной дорожке Скаттерхорнов.
— Эта штука так и будет здесь стоять? — прощебетал из-за живой изгороди голосок его жены Дины.