— И что же мы нашли по ту сторону, братья и сестры? Да, лев возлег рядом с агнцем!
— Аллилуйя! — закричали грызуны хором.
— Да! Мышь пирует вместе с мамонтом!
— Аллилуйя! — повторился крик.
— Аллилуйя! Братья и сестры, — пропищал пастырь, — вы спасены!
— Мы спасены! Мы спасены! — визжали землеройки.
— Видишь? — прошептал мамонт. — Эти крохи были мертвы, а потом ожили. Более того, они оказались в месте, битком набитом ужасающими существами, встречи с которыми они всю жизнь избегали любой ценой. — Он опустил косматую голову к уху Тома. — И что удивительнее всего, никто из этих существ не хочет их сожрать. Они чувствуют себя в безопасности. А из этого следует, — зверь снова подмигнул, — что они попали на небеса.
Том вспомнил утро, которое провел с Джосом в сарае. Что он тогда сказал о черепной коробке зайца-беляка? Она набита обрезками страниц из Библии.
— И вы тоже так считаете? — с сомнением спросил мальчик.
— Я? Ну, я никогда особо не интересовался религией. Меня больше привлекает спорт. Мяч в игре! О да. Но, как пояснила любезнейшая дронт, вымирание приводит к особому отношению. Существо считается скорее конструктом, если формально никогда не было живым. Но в любом случае, — продолжил мамонт, — пожирать друг друга было бы в крайней степени нецивилизованно, ты не находишь? Мы, в конце концов, живем не в каменном веке. На дворе двадцатое столетие, старина.
— Двадцать первое, как вам должно быть известно, — поправила его дронт.
— Тем более.
— Значит, никого из вас не волнует, что случится дальше? Предположим, сапфир…
— Сапфир! — перебил его кольцехвостый лемур. — Ну конечно сапфир. Вот умора!
— Его здесь нет, Том, и никогда не было, — твердо сообщила дронт. — И, бог свидетель, они все его искали.
— В самых нескромных местах, уверяю вас, — с чувством добавил трубкозуб.
— Но… вы уверены, что здесь его нет? Я имею в виду, откуда вы знаете?
— Никто его не нашел, значит, он не может быть здесь, — ответил носач, чистя ногти. — Как правило, люди знают, где искать подобные вещи.
Том не был в этом так уж уверен.
— А тигра вы об этом не спрашивали?
Повисло молчание, и мальчик понял, что только что задал крайне неудобный вопрос.
— Ну, раз уж ты спросил, честно говоря, нет, — прошептал орангутанг.
— Почему? — невинно полюбопытствовал Том. — Разве камень не был наградой за его голову?
Неловкая тишина продолжала висеть, а примат удрученно уставился в пол.
— Дело в том, — вполголоса пояснила дронт, украдкой покосившись на лестницу, — что тигр никогда не разговаривал. Ни с кем из нас. Ни разу.
— Он людоед, видишь ли, — прошептал мамонт. — Безобразная история, — добавил он, покачав огромной головой. — Мы действительно не любим говорить об этом.
— Значит ли это то, что вы боитесь тигра?
Том огляделся вокруг и понял, что угадал правильно, хотя никто и не захотел это признать. Даже огромный бурый медведь избегал его взгляда.
— Он съел около четырехсот человек, — прошипела анаконда. — Четырехсот…
Мальчик ничего не понимал. Здесь собраны опаснейшие дикие звери в мире, сами, должно быть, убившие тысячи человек. И все же они боятся одного-единственного тигра. Почему? А затем ему в голову пришла другая мысль. Раз уж они, в каком-то смысле, все еще живы, как он уже признал, то удивительно, что они до сих пор не переубивали друг друга. Что им помешало? Может, то, что мамонт сказал о мышах, было справедливо и для всех них? Возможно, их останавливает вся эта бумага, которой набиты их головы: старые газеты с назидательными историями, проповеди, отрывки из Библии. Они больше не считают правильным убивать друг друга. А поскольку не испытывают голода, то и необходимость в этом отпала. Но возможно, тигр отличается от них. Возможно, он остался зверем и снаружи и внутри и не разговаривает просто потому, что не может? Возможно, тигр — единственное существо во всем музее, чья голова не набита газетами времен короля Эдуарда, [13]но, если подумать, он мог оказаться и единственным, кому известно, где находится сапфир. И тут Том понял, что именно должен сделать. Все выяснить. Развернувшись, он начал медленно подниматься по лестнице.
— Что ты творишь? — прошипела дронт.
— Том, вернись, — встревожено прошептал носач. — Не валяй дурака.
Но мальчик им не ответил. Он уже различал впереди смутную полосатую тень над лестницей — как раз там, где должен был лежать тигр. В музее стояла полная тишина, и, поднимаясь выше, Том спиной ощущал взгляды животных. Наконец он добрался до верха и увидел перед собой грозного зверя, чья шкура вылиняла до цвета старой бумаги, вытянувшегося так, как будто он грелся на солнышке. Мальчик сделал еще пару шагов вперед и замер — уши тигра прижались к черепу, а белый кончик хвоста дернулся. Ближе не подходи, словно бы предупредил он. Огромный кот обернулся, и Том встретился взглядом с его огненными глазами, в которых скука мешалась с любопытством. От этого зверя дружелюбием и не пахло.
— Простите, хм… сэр, — эхом разнесся по залу негромкий голос Тома. — Вы… случайно, не представляете… э-э… где сапфир?
Ответа не было. Огромный людоед взглянул на мальчика с интересом, как если бы узнал его, но промолчал. Во всем музее висела тревожная тишина. Никто не шевелился. Вглядевшись в сумрак, Том увидел, что пылающие глаза уже не смотрят на него, а следят за чем-то бегущим по полу. За маленьким черным жучком. Тигр лениво вытянул тяжелую лапу и накрыл ею крошечное существо. На миг задержав ее там, он снова поднял ее, и насекомое, поднявшись на лапки, продолжило путь. Зверь подождал немного и повторил забаву.
— Восхищаюсь смиренным жучком, — прорычал он, наблюдая, как тот снова поднимается, так и не свернув с выбранного пути. — Пример для всех нас, ты не находишь?
Том промолчал. Он гадал, сколько секунд осталось жить насекомому. Откуда-то снизу послышались испуганные вздохи.
— Он говорит, — шепнул чей-то голос. — Это говорящий тигр!
— А ты — говорящий муравьед.
— А ты — говорящий панголин.
— Тсс! — зашипел кто-то еще.
Не обращая внимания на перешептывания, тигр снова посмотрел на Тома.
— Жук не боится ничего и никого, — продолжил он, — даже меня.
Зверь вдруг прихлопнул жука лапой и раздавил. Затем поднялся, лениво потянулся, спрыгнул с возвышения и бесшумно двинулся по галерее. Дойдя до дальнего конца, людоед обернулся, обводя взглядом музей.
— Хм, — проворчал он, — как и следовало ожидать.
Повисла полная тишина. Тигр пристально рассматривал огненными глазами всех прочих обитателей музей. Каждое животное чего-то ждало, хотя и не понимало, чего именно.
— Всего лишь сборище нелепых созданий, — презрительно фыркнул тигр. — Таких культурных и крайне бесполезных. Подумать только, любой из вас мог бы стать моей пищей.
Взгляд его задержался на косматой громаде мамонта. Тот встревожено обернулся.
— Особенно ты.
Мамонт испуганно вздохнул.
— Возможно, тебе это еще предстоит.
— Господи, — прошептал носач, — говорящая тигрица-людоед…
— Верно, — прорычала огромная кошка. — Я самка. Как это для вас характерно — считать меня самцом лишь потому, что я во всех отношениях превосхожу вас. Но это не так. Хотя вы можете обращаться ко мне «сэр», если хотите. Мне будет приятно.
Тигрица усмехнулась, а вокруг загудело испуганное бормотание:
— Может, она одна из этих суфражисток… [14]
— Скорее, анархистка.
— Она захочет получить право голоса…
— Обществу грозит крах…
— Будет революция…
— Мадам! — послышался из тени высокий скрипучий голос, и на середину зала рысцой выбежал дикобраз. — Вынужден возразить. Ни при каких обстоятельствах я не мог бы стать вашей пищей.
13
Эдуард VII (1841–1910) — король Великобритании. Его правление характеризовалось отходом от строгой викторианской морали.