На следующий день, на заре, сэр Генри открыл глаза, но по-прежнему лежал неподвижно, словно в трансе. Пулани и рулевой с первыми лучами солнца ушли в джунгли и вернулись с небольшим деревцем, часть которого уйдет на носилки для сэра Генри, а все остальное — на маленький самодельный гроб для Мины.
Август тем временем свежевал тигрицу. Судя по всему, это утомительное занятие помогало ему отвлечься от грустных мыслей. Закончив, он разложил огромную шкуру на гальке и натер каждый ее дюйм смесью мышьяковистого мыла и соли. Иногда он прерывался, чтобы глотнуть воды из фляги, но ни с кем не заговаривал, предпочитая работать в одиночестве и тишине.
«Возможно, ему так легче», — решил Том, сидя в тени рядом с сэром Генри.
Он вытирал охотнику пот со лба и время от времени поил его водой. Думать о ночных событиях уже не имело смысла. Они остались в прошлом, а сосредоточиться стоило на предстоящем путешествии.
Только Пулани не нравилась тишина. Весь день он махал топором, что-то бормоча себе под нос и порой оглядываясь со смесью страха и раздражения.
— В чем дело, Пулани? — спросил Том, когда индус, облокотившись на длинный топор, уставился на окружающую их высокую стену джунглей.
— Шайтан еще здесь, сагиб, — прохрипел Пулани, прищурившись и сплюнув в грязь.
— Шайтан мертв, Пулани, — раздраженно возразил Август. — Вот твой шайтан.
Он показал на лежащий на палубе длинный холщовый мешок.
— Нет, сагиб. Дух шайтана все еще здесь, в деревьях.
— Что за чушь ты несешь, — отмахнулся Август, но с ноткой неуверенности в голосе.
Он не мог отрицать, что в этой зеленой тюрьме оставалось нечто пугающее.
— Сэр Генри убил шайтана два раза, — продолжил Пулани и дважды рассек воздух костлявым пальцем. — Два раза! Она все еще не мертва.
— Пулани, тигрица совершенно мертва. Уверяю тебя.
Индус покачал головой, сомневаясь, верить ему или нет.
— Может, ты так и думаешь, сагиб, — хмуро заключил он, — но проклятье шайтана на сапфире, сагиб, а сапфир — в лодке. Возможно, мы все утонем.
— Этого не случится, Пулани, — уверенно ответил Август. — Можешь мне поверить.
— Как скажете, сагиб, — пробормотал Пулани, кивая. — Как скажете.
— Ладно. Давайте выбираться отсюда.
— Очень хочется домой, — сказал Том.
— Да, Том-сагиб, отличная мысль. Давайте отправимся домой.
К вечеру скорбный груз был бережно уложен на борту, и они приготовились к отплытию. Маленький дизель зашумел, просыпаясь, и Том с огромным облегчением отвязал канат и одним прыжком перемахнул с причала на палубу. Они медленно вышли на середину реки и взяли курс вниз по течению.
— Господи, спасибо Тебе, — выдохнул Август и устало провел ладонью по лицу.
Впервые за день на его губах мелькнуло некое подобие улыбки, и внезапно он показался страшно усталым.
— Хорошо наконец-то убраться отсюда, верно?
Том ничего не ответил, он только смотрел назад, на высокие джунгли и узкий галечный берег, сияющий под бледно-розоватым небом. Несмотря на буйную красоту этого таинственного места, он не сомневался, что никогда в жизни не захочет увидеть его снова. А еще знал, что никогда не сможет его забыть.
Глава 17
НЕОЖИДАННЫЙ ВЫХОД
Шесть недель спустя в дверь Кэтчер-холла постучали.
— Том, будь другом, глянь, не врач ли там пришел.
Подбежав к двери и чуть приоткрыв ее, мальчик увидел румяного с мороза почтальона с охапкой писем и пакетов в руках.
— Ежедневная порция для мистера Кэтчера, — сварливо пробурчал тот.
Шагнув вперед, почтальон высыпал весь ворох в подставленные руки, подхватил свою сумку и покатился вниз по заснеженной подъездной дорожке. Захлопнув дверь спиной, Том отнес всю охапку в кабинет. Август поднял взгляд от горы писем, уже громоздящейся на столе.
— Нет, только не это, — простонал он.
— Боюсь, что так, — задыхаясь, сообщил Том, добавив очередную вершину к бумажному хребту. — Такова цена славы.
— Это точно.
Август нетерпеливо вскрыл верхний конверт и стал читать.
Пожалуйста, простите мою самонадеянность, я никогда еще не писал подобных писем. Но я посетил на прошлой неделе вашу замечательную выставку в музее Скаттерхорна и должен сказать, что это стало ярчайшим событием в моей жизни. Мамонт, орангутанг, антилопа, колибри и…
Август отбросил листок в сторону и взял следующий, казенного вида, конверт.
— От полковника Флауэрдью Боуна, секретаря Кавалерийского клуба Индии. Ему-то что понадобилось? — пробурчал он, вскрывая письмо.
Из надежных источников я узнал, что вы признаны величайшим таксидермистом британской империи. По этой причине я взял на себя смелость послать вам шкуры двух небольших толстокожих животных, застреленных мною лично, с единственной целью превратить их в кресла для нашего вестибюля. Надеюсь, это не составит вам особого труда?
— Кресла для вестибюля, можешь себе представить! — воскликнул Август. — Взгляни, Том, он даже прислал рисунок.
— А это что еще такое? — возмущенно спросил таксидермист, бросив взгляд на заголовок первой полосы «Вестника Дрэгонпорта».
— «Тигриная сенсация в музее Скаттерхорна, — прочел Том. — Жена мэра встревожена».
— О боже, бесценная Урсула Спонг, — фыркнул Август. — Продолжай.
— «Вчера вечером при огромном стечении народа мистер Кэтчер торжественно открыл последнее дополнение к музею Скаттерхорна. Чучело бенгальского тигра-людоеда, отнявшего более четырехсот жизней и запечатленного в крайне динамичной позе за миг до прыжка и с выпущенными когтями, было установлено на верхней площадке лестницы. Зверь выглядит настолько устрашающе, что миссис Урсула Спонг, супруга мэра Спонга, при виде его лишилась чувств и, несомненно, упала бы с лестницы, если бы не мистер Нед Баджер, который самоотверженно преградил ей путь и предотвратил падение. Дама не держит зла на тигра, мистера Кэтчера и, разумеется, храброго мистера Баджера, но высказала пожелание, чтобы такие волнующие экспонаты были в будущем снабжены предостережениями для особо впечатлительных посетителей».
— Так-так. — Август снял очки и улыбнулся. — Бедняга Нед Баджер. Она припечатывает его уже второй раз.
Том листал остальные письма, пока его внимание не привлек большой желтый конверт с яркой маркой, пришедший из Индии.
— Если это очередная просьба превратить крокодила в коробку для сигар или ящерицу в мундштук, заранее разрешаю тебе бросить ее в огонь, — буркнул Август, возвращаясь к собственной горе.
Распечатав письмо, мальчик по золотому росчерку в нижней части страницы определил, что оно написано махараджей.
Рад сообщить вам, что надгробие для мисс Мины Квилт, к моему глубокому удовлетворению, наконец-то завершено и прекрасно смотрится в углу английского кладбища под баньяном. [25]Я сам выбрал это место; днем оно укрыто в тени дерева, а поблизости растет бугенвиллея, [26]пышно цветущая как раз в это время года. Прилагаю небольшой эскиз моего придворного художника, месье Ханратти, довольно точно передающий вид.
В конверт был вложен небольшой акварельный набросок кладбища с большим серым баньяном, красивым каменным надгробием и цветами у его подножия.
Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания сэру Генри Скаттерхорну. Если он все же оправится от сокрушительного удара по голове, скажите ему, что я буду польщен принять его снова.