Внизу знакомый уже старик-муравей посмотрел на карту и подробно объяснил им, как добраться до Луга медовых трав. Грибы хотели было тотчас распрощаться, но все гостеприимные обитатели Муравейника и слышать об этом не хотели.
— И думать не смейте, чтоб уходить сегодня! — заявили категорически. — Как можно — выйти из больницы и даже не повеселиться с нами? Вы что?
Неудобно было отказываться. Остались обедать, а после обеда муравьи устроили во дворе интересный спектакль для гостей: борьбу с оводом. Захватывающее это было зрелище: муравьи отважно бросались на врага, но и овод защищался храбро. Публика ревела от восторга. Понятно, что боровик с сыроежкой чуть глаза не проглядели на такое диво, но в то же время не очень-то оно им понравилось. Что-то неприятное было в этом представлении. Совсем иначе все выглядело, когда муравьи защищались от косматого червяка. О-о-о! Вот это был подлинный героизм! А здесь война ради потехи. Так они и сказали хозяевам.
— Что поделаешь! — ответили муравьи простодушно. — Живем, как видите, в лесу и имеем много врагов и завистников. Вас коробит от виденного, это понятно, а нам оно приносит пользу. Такие игры развивают военные способности, мужество и отвагу, закаляют наших бойцов — защитников от постоянных вражеских нападений. Мы не собираемся ни на кого нападать, но до тех пор, пока нас окружают враги, вынуждены изучать и совершенствовать военное ремесло. Нет другого выхода…
Вечером состоялся концерт приглашенной певицы-цикады. Пела она изумительно. В антрактах комариный оркестр исполнял веселые марши. Заночевали боровик с сыроежкой еще и эту ночь в муравейнике.
Утром, как только взошло солнце, радушные муравьи и мурашки напаковали им полные сумки всякой снеди на дорогу и проводили аж до темного леса, где с сожалением распрощались с гостями.
— Не вспоминайте лихом! — кричали им вслед.
— Еще-бы… Вас-то, благодетелей, да лихом поминать! — кланялись, удаляясь, Шапочник с Рябенькой.
Пошли…
Буря
Наши путешественники чувствовали себя так, словно бы вновь на свет народились. Казалось, не идут они, — летят навстречу солнцу. Сильно-сильно бились их переполненные радостью сердца, так сильно, что, задохнувшись, они останавливались, смотрели, будто не узнавая, друг на друга, любовались буйно ликующим днем, вздыхали и шли дальше. Все вокруг ласкало взор, все казалось новым, невиданным и чудесным. А больше всего тешило их сознание, что они, именно они, принесут новую, чудесную жизнь обитателям Тихой поляны.
Шапочник не выдержал и сказал восторженно:
— Знаешь, Рябенькая, у меня сердце замирает, как подумаю… То-то будет радости на Тихой! То-то утехи!
— Ах!.. — вздыхала мечтательно сыроежка. — Скорее бы только разыскать аптеку да домой благополучно добраться.
Шли по знакомой дорожке к Золотому ручейку, следуя указаниям Муравья-информатора, сказавшего так:
— Дойдете, мои дорогие, до Золотого ручейка, а там идите все время по течению. Ручеек приведет вас прямо в Темный бор. В бору увидите соломенную хатку, а за ней и будет Луг медовых трав с аптекою… До аптеки вас проводит, если попросите, любая пчела. Пчелы очень вежливы и услужливы для всех тех, кто не желает им зла.
— А сколько дней нам придется идти до Луга медовых трав? — спросил Шапочник.
— Дней? — переспросил Муравей добродушно. — Доберетесь за один день, если не поленитесь.
Ну, где там лениться, торопились страшно. Рецепт и письмо доктора, лежавшие у боровика за пазухой, придавали им силы, и путники мчались, не чуя под собою ног. Единственно о чем беспокоилась сыроежка, чтоб Шапочник не потерял драгоценные бумаги, и поэтому часто спрашивала его о них. Боровик ощупывал их под рубашкой и успокаивал Рябенькую.
Проходя мимо избушки Кузнечика, боровик с сыроежкой увидели стайку детворы. Нечесанные, в грязных рубашонках, кузнечата уныло играли каким-то камушком на крылечке.
— А где ж отец, ребятишки? — окликнул их Шапочник.
Перепуганные малыши вскочили было с намерением удрать, но, растерявшись, от неожиданности застыли на месте.
— Папа пошел куда-то искать хлеба… — не сразу и чуть слышно ответили старшенькие.
— А мама вас не навещала? — спросила ласково сыроежка.
— Нет, — пролепетал самый младший, ковыряя в носу пальчиком. — Наша мама бросила нас, папа говорит. Убежала к какому-то жуку богатому.
— Ох, птенчик ты мой, несчастный! — приголубила его сыроежка. — А вы ели что-нибудь сегодня, детишки?
— Маленечко… — ответил, осмелев, старшенький. — Но папа сказал, что принесет нам еще… Хлебушка, душистых корешочков…