Эдмонд не считал ведение бизнеса "работой". Даже когда он работал под огромным финансовым и семейным давлением, фотографии, сделанные в эту эпоху, показывают, что он был спокоен. Для Эдмонда бизнес был очень социальным занятием. Друзья, семья, клиенты, партнеры - все они были частью одного большого круга. Бизнес мог вестись в офисе, по телефону, в кафе или дома, днем или ночью, в течение рабочей недели или в отпуске. "Зарабатывать деньги было для него очень важно. Для него это было сплошное удовольствие", - говорит Рахмо Нассер.
Невозмутимость Эдмонда впечатляла еще больше, если учесть, как возрастали ставки. Он не просто пытался заработать деньги; он стремился продолжить дело Джейкоба и помочь обеспечить расширенную и растущую семью, чьи потребности становились все сложнее.
До 1947 года семья Сафра опиралась на два прочных фундамента - Алеппо и Бейрут. В 1949 и 1950 годах Милан начал заменять Алеппо в качестве базы, а ситуация в Бейруте становилась все более опасной. В то же время жизнь семьи становилась все сложнее.
В Бейруте Сафрасы по-прежнему пользовались убежищем на улице Жоржа Пико, в Альянсе, Маген Аврааме, Алее и банке. Бейрутская еврейская община, ядром которой были Сафрасы, была под защитой. Эдмон всегда был одной ногой дома. Один из друзей детства вспоминает, как в конце 1940-х годов он зашел в банк Якова, и Яков сказал ему, чтобы он дисконтировал вексель у Эдмонда, хотя процентная ставка, которую предлагал Эдмонд, была на полпункта выше. Однажды ночью в Бейруте певице из ночного клуба, принадлежащего его другу Жан-Просперу Гей-Пара, стало плохо. Эдмон вызвал врача, оплатил ее счет, а затем записал врача в свои клиенты.
Но в 1949 и 1950 годах медленно, а затем все сразу, начали рушиться столпы, поддерживавшие представления Эдмонда о том, как должна функционировать семья и каково ее место в Бейруте. Первым рухнул столп единства семьи. Отношения Эдмона со старшим братом, Эли, первенцем, который был старше Эдмона на десять лет, были проблематичными с момента его отъезда в Европу. В 1948 году у Эли и Иветты родился первый ребенок - сын Жаки, названный в честь Жакоба. В типичных сценариях рождения старший ребенок подчиняется родительским желаниям, а средние дети бунтуют. Но в случае Сафра все было наоборот. Эли был в Милане и Швейцарии, и братья сотрудничали в нескольких сделках по продаже золотых монет. Амбициозный и независимый Эли был недоволен тем, что Якоб поддержал его младшего брата значительной суммой капитала. "Эли тоже был умен, но иногда имел неподвижные идеи", - вспоминал Рахмо Насер. В 1949 году, полагая, что золото будет расти, Эли создал крупную позицию, но понес убытки, когда цена на золото рухнула. Эдмонд, в свою очередь, хеджировал свои позиции. Осенью 1949 года Эли рассорился с отцом и в возрасте двадцати семи лет потребовал наследство, что привело к своеобразному семейному разводу. 21 октября Джейкоб выкупил Эли из семейной фирмы за 300 000 долларов в знак признания "всех моих усилий и дел, которые я вел от имени отца до сегодняшнего дня, как в Бейруте, так и в Европе". Эли переехал в Женеву, где оставался в свободной орбите семьи до конца своих дней. Этот раскол лишь еще раз подчеркнул для Эдмона, что бизнес, который он вел, и капитал, которым он управлял и зарабатывал, предназначались для всей семьи.
Тем временем создание Израиля и последовавшее за этим прибытие большого числа палестинских беженцев начали расшатывать хрупкую антанту, благодаря которой в Ливане сложилось многоконфессиональное общество. А евреи Бейрута, "ходящие по канату", как охарактеризовал их историк общины Габриэль Элиа, подвергались все более сильным ветрам. В то время как сирийское правительство ополчилось против своего еврейского населения - все еврейские государственные служащие были уволены к маю 1948 года, а антиеврейские беспорядки бушевали бесконтрольно - еврейская община Бейрута пополнялась новыми жителями, в результате чего Ливан стал единственной арабской страной, чье еврейское население увеличилось после 1948 года. Периодически возникали вспышки, в том числе взрыв в еврейском квартале в 1948 году, в результате которого пострадали одиннадцать человек. Но порядок был восстановлен в марте 1949 года, когда Израиль и Ливан подписали соглашение о перемирии. Вход в еврейский квартал охранялся армейскими часовыми, но жизнь продолжалась как обычно. Каждое утро Якоб отправлялся на работу в банк на улице Алленби, а младшие братья и сестры Эдмона совершали короткую прогулку до школы "Альянс".