В первые годы жизни в Европе Эдмонд не занимался классическим банковским делом, то есть использованием семейного баланса для предоставления кредитов другим людям. Но в 1952 году он начал использовать разветвленные сети сефардских евреев и связи Альянса, чтобы рисковать капиталом в известном непростом бизнесе - кинопроизводстве. Эдмон Коэн-Тенуджи, кинопродюсер и дистрибьютор алжирского происхождения и член правления AIU, владел правами на французский прокат фильма под названием La Fille du Regiment ("Дочь полка"). Эдмон Сафра объединился с Коэном-Тенуджи и другими инвесторами, включая его коллегу Леона Сассуна и Раффаэле Пинто из Posa Films, чтобы вывести фильм на рынок. Но "Дочь полка" провалилась. "Вам повезло, что вы нашли несколько выходов, чтобы ограничить свои потери", - сказал Пинто Эдмонду, который понес убытки в размере 50 000 долларов. "Многие в киноиндустрии начинали с миллионами и теряли их до последней рубашки". Год спустя Эдмонд предоставил финансирование актеру Эрролу Флинну, пытавшемуся сделать квиксовое возвращение, сняв амбициозную версию "Вильгельма Телля". Флинн вложил в постановку 500 000 долларов из собственных средств, а Эдмонд одолжил ему и производственной компании Pakal Film оставшуюся часть бюджета под 10 процентов годовых. Но через несколько месяцев после начала съемок в Курмайоре, альпийской деревушке, где он построил экстравагантные декорации, у Флинна закончились деньги. Фильм так и не был завершен. Так закончились приключения Эдмона в кинематографе. (Его племянник, Жаки, сын Эли, станет успешным кинопродюсером).
Для Якоба Сафры это был, должно быть, дезориентирующий период. Сейчас ему шестьдесят три, и, возможно, он начинает ощущать последствия ряда болезней, он покидает франко-левантийский мир, который знал всю свою жизнь. И пока Бейрут оставался в зеркале заднего вида, молодому Эдмону предстояло разработать долгосрочную стратегию для семьи и ее бизнеса. Стоит ли им пустить корни и обосноваться в Италии? Или им стоит поискать возможности в других местах? В кафе и синагогах Европы все чаще звучали разговоры о возможностях Южной Америки.
В годы, предшествовавшие Второй мировой войне, сирийские и ливанские евреи в небольшом количестве присоединились к более крупной волне еврейской эмиграции в Южную Америку. В 1947 году аргентинская еврейская община насчитывала 250 000 человек. Многие страны Южной Америки свободно предоставляли сирийским и ливанским евреям резидентские визы.
Рахмо Насер и Эвелин поселились в Боготе в 1951 году, где Рахмо торговал драгоценными металлами. Но Насер быстро начал искать более гостеприимный дом и в 1951 и 1952 годах путешествовал по Южной Америке. В мае 1952 года у Рахмо и Эвелины родился третий ребенок, которого назвали в честь деда по материнской линии - Якоб или Джеки. Летом Джейкоб отправил Эдмонда в Боготу, чтобы тот познакомился с новым членом семьи. 4 августа 1952 года Эдмонд прилетел на самолете в Нью-Йорк, совершив свой первый визит в Западное полушарие и в Соединенные Штаты, а затем отправился в Колумбию. Эдмонд не записал свои первые впечатления о регионе. Но, скорее всего, он вернулся из Рахмо, переполненный информацией о Южной Америке и, в частности, о Бразилии.
В эти годы расширенная семья Сафры, похоже, все чаще обращала свой взор на Южную Америку. Два двоюродных брата из александрийской ветви отправились в этот регион: Хосе Сафра - в Уругвай, а Эллиот, будущий муж сестры Эдмонда Габи, - в Аргентину.
Эдмонда это заинтересовало. После нескольких лет успешной работы в бизнесе он развил и продемонстрировал способность, которой невозможно научить. Он умел находить возможности, продумывать механику, логистику и человеческие отношения, чтобы воплотить эти возможности в жизнь, а затем отступать или двигаться дальше, без излишней сентиментальности, когда дела уже не идут, и, наконец, начинать цикл заново. Поэтому он начал думать, что, возможно, Милан исчерпал себя в качестве базы, по крайней мере, на данный момент. Многие из тех качеств, которые делали его привлекательным в 1947 году, уже не были столь значимыми в 1952 и 1953 годах. Стимул от плана Маршалла ослабевал, рост замедлялся. Теперь, когда семья покинула Бейрут, уже не было особой необходимости находиться рядом с ним. С учетом того, что 22 марта 1954 года должен был вновь открыться Лондонский рынок золота, на него должны были выйти более крупные трейдеры, а потенциал внутриевропейского золотого арбитража должен был снизиться.