- Дрейфуем?
- Дрейфуем. Парашют не держит.
- Может, попробуем поднять парус и обогнуть скалы? Хотя нет, понесет в щель между островом и материком, а там - рифы, отмели... Знаешь, что говорит об этом береге лоция?
- Нет, не знаю.
- Что на него не рекомендуется высаживаться без вооруженной охраны.
Он медлил, мялся и наконец предложил будничным тоном, словно речь шла о чем-то незначащем:
- Возьми прожектор, посигналь, как положено, три точки - три тире...
Я ушам своим не поверил. Тур приказывал дать "SOS"!
Ни на "Кон-Тики", ни на "Ра" до этого дело не доходило: ни разу в жизни Хейердал не подавал сигналов бедствия. Неужели нам сейчас настолько плохо?!
Зажег прожектор и стал мигать. С острова ответили миганием, но беспорядочным. Там, видно, не знали азбуки Морзе и не понимали, чего мы хотим.
- А радио?.. - начал я и осекся: сквозь свист и плеск слышалось тарахтенье генератора. Норман уже выходил в эфир...
4 декабря в пять часов утра начальник радиостанции "Славска" Роман Липский принял наш призыв. Палубной команде был немедленно объявлен аврал. "Славск" снялся с якоря и пошел к Файлаку.
Через несколько часов мы увидели их на горизонте - сначала теплоход, затем идущую от него шлюпку, на этот раз моторную. Столько знакомых было на ней: капитан, главный механик, боцман...
Игорь Антонович Усаковский и его первый помощник Гарас перебрались к нам на борт. Мотобот со спасателями гарцевал на волнах рядом. Договорились, что они выберут из воды наш тормозной парашют, ухватятся за его трос и оттянут нас кормой вперед к "Славску". Теплоход тем временем приближался чуть заметно, почти неразличимо для глаза.
- Не обман ли зрения, как считаете, Игорь Антонович, Григорий Григорьевич?
Усаковский и Гарас вгляделись.
- Нет, не обман. Тут другое...
Не "Тигрис" полз к "Славску" - "Славск" подбирался к "Тигрису". Старпом, оставленный командовать, на свой страх и риск пытался подойти поближе.
На лице капитана отразились весьма противоречивые чувства. Осадка теплохода - шесть с половиной метров; в любой момент спасатели могли превратиться в терпящих бедствие.
- К рации? - встревоженно предложил Тур и встал.
- Обождем. Не враг же он себе, застопорит.
Вероятно, это были не самые безмятежные минуты в морской практике капитана "Славска". Теплоход остановился, выбрав резервы глубины подчистую, когда не то что семи, а и трех футов под килем, наверное, не осталось.
Что же касается нас, то мы, увы, продолжали плыть, но не к теплоходу, а прежним дрейфующим курсом. Слабосильный мотобот не справлялся. Нас волокло на рифы, и они, согласно карте, находились уже в трех-четырех милях от нас, не дальше.
Вдруг из тумана выскочила дау. Стремительная двухмачтовая шхуна летела прямо на нас. Мы обрадовались, закричали, замахали, но никто на ней не обращал на нас внимания - не замечали, что ли? Неподалеку от нас она заглушила мотор, и ее матросы начали ставить сети.
Рашад и Детлеф сели в надувную лодку и погребли к дау. Минуло с полчаса. Наконец мы увидели, что дау трогается с места и направляется к нам. Ее шкипер произнес в мегафон что-то гортанное. Мы подумали, что он здоровается, и приветливо, вразнобой ответили. Однако переводчик Рашад прервал наши излияния:
- Пятьсот!
- Чего пятьсот?
- Пятьсот кувейтских динаров за буксировку.
- Сколько?!
Для нас цена была баснословной. Тур отказывался наотрез. Усаковский качал головой:
- Ну, синдбады, ну, мореходы!
Шхуна, независимо свистнув, умчалась так же стремительно, как появилась: никакая рыбная ловля ее не интересовала - специально наведались попробовать сорвать куш.
А мы продолжали дрейфовать в сторону рифов - об этом нам откровенно сообщали со "Славска", уточнив посредством радара нашу скорость и курс.
Подскочила шхуна, родная сестра предыдущей: они, похоже, вились поблизости, как коршуны в ожидании добычи. Теперь уже Тур был согласен на все. Рашад перепрыгнул на дау показывать направление (к тому времени теплоход исчез из виду). Опять составился диковинный караван: мы за шлюпкой, шлюпка за шхуной...
Игорь Антонович связался по рации со "Славском", объяснил ситуацию и приказал идти наперерез. До вероятной точки рандеву насчитывалось миль семь. Уже спускался вечер. Дау гнала вовсю, нас болтало, встряхивало. Оставалось надеяться, что камышовый корпус "Тигриса" как-нибудь выдержит рывки и качку.
Одновременно на мостике происходил разговор между Туром и Усаковским, очень для "Тигриса" важный. Реконструирую его так, как мне потом пересказал Тур.
- Ваше самостоятельное плавание по Персидскому заливу с точки зрения задач экспедиции было результативным?
- Разумеется. Мы испытываем образец шумерского судна и уже на основании дня пути пришли к кое-каким выводам.
- Что же выяснено?
- Что парус мал, что для лавирования наших подвижных килей недостаточно.
- Будете совершенствовать то и другое?
- Да, как запланировано, на Бахрейне.
- Значит, до Бахрейна пауза?
- Ну... Допустим, что так.
- Извините за расспросы, я не из любопытства. Раз определенный этап эксперимента завершен и дальнейший путь до Бахрейна ничего не убавит и не прибавит, не рациональнее ли, если "Славск" доставит вас туда на буксире? По времени - экономней, для "Тигриса" - безопасней, экспедиционным идеям ущерба нет...
- Я сам хотел просить вас об этом...
Тур распорядился, чтобы я переселился на "Славск" для координации действий и связи. Приказы не обсуждают, хотя уходить с "Тигриса" очень не хотелось. Подумал: если уж идти, то лучше с кем-нибудь вдвоем. С тем же Карло - пусть, коль представилась возможность, примет пресный душ и сменит повязку на больной ноге.
Тур согласился, и мы вчетвером - Усаковский, Гарас, Карло и я перелезли в мотобот. А между тем дау, приняв мзду и вернув Рашада, исчезла в ночной мгле.
"Славск" взял нас на буксир, и мы тронулись против течения в путь, к Бахрейну. Пришлось пережить и штормовой ветер, и "охоту" на "Тигриса", когда оторвался буксирный конец...
Они возились с нами уже третьи сутки, и неизвестно, сколько еще им предстояло помогать нам. Между тем, "Славск" был в живой очереди судов, ожидавших входа в порт Басры, и наверняка уже потерял из-за нас эту очередь. А ведь у них был план, график. Усаковский вежливо успокаивал: "Наверстаем".
И все-таки ради спокойствия в Москву ушла радиограмма:
"Министерство морского флота, министру Т.Б.Гуженко.
Уважаемый Тимофей Борисович! Лодка "Тигрис" с международным экипажем на борту испытывает большие затруднения в проходе Персидского залива из-за неблагоприятных метеоусловий. Приняв сигнал бедствия, к нам на помощь подоспел экипаж черноморского теплохода "Славск", что помогло избежать посадки на рифы. В настоящее время "Славск" буксирует "Тигрис" в безопасный район. Для его достижения требуется около двух суток - плавание осложняет сильный встречный ветер и волнение. Убедительно прошу Вас разрешить капитану теплохода "Славск" продолжить буксировку. Искренне Ваш Юрий Сенкевич".
Вскоре был получен ответ:
"Борт т/х "Славск", Усаковскому. В связи с просьбой экипажа "Тигрис" разрешаю продолжить буксировку до безопасного района. Желаю экспедиции во главе с выдающимся ученым Туром Хейердалом благополучного плавания, успешного выполнения задуманного эксперимента. Гуженко".
С Тимофеем Борисовичем Гуженко в то время я не был знаком. Уже после плавания на "Тигрисе" он бывал у нас на передаче в "Клубе кинопутешествий", рассказывал о походе под его руководством атомохода "Арктика" к Северному полюсу в 1977 году...
8 декабря "Славск" подтянул нас к северной части острова Бахрейн. Дальше надо было вызывать портовый буксир и идти за ним к островной столице Манаме. Там нас ожидали киносъемщики и эмиссары Би-би-си.
Я попросил корабельного радиста Романа Липского вызвать их в эфир и от имени Хейердала передал наши планы. Нас заверили, что все будет в порядке, и предупредили, что судам под флагом СССР вход в порт запрещен. Мне было стыдно глядеть в глаза Роману, как будто это я сам столь чудовищно негостеприимен и неблагодарен. Но ему и всем остальным было ясно, что экспедиция тут ни при чем. Опять жизнь напомнила нам, что мы - не в сказочном блистающем мире, где единственными определяющими категориями являются дружба и доброта.