30 декабря
Бог судил мне еще радость перед новым годом: получил я письмо от сестры и список братина к ней,[186] да с дюжину книг русских и английских; русские посылает мне добрый мой Владимир Андреевич.[187] Никогда — заметил кто-то — радость не приходит одна. Так-то и со мною сегодня случилось: после довольно продолжительной умственной засухи разрешился я стихами «На Новый год».[188] Вот они:
Итак, протек и он, сей год, событий полный,
[Тяжелый, роковой
И славный для моей страны родной!]
Его кровавые, сверкающие волны
Над Русью пронеслись разливом горьких бед.
Но духом русские не пали:
Промчалось лето слез, и стонов, и печали,
Исчезнет их и самой след;
А уцелеют те скрижали,
На коих россы начертали
Блестящий новый ряд побед.
Не лесть мне будет вдохновеньем,
Нет! не унижу дара своего,
Благих судеб определеньем
Его я не утратил одного,
Когда ужасным общим потопленьем
Вдруг были сорваны и вдаль увлечены
Все, все мои златые сны
[Все без возврата вдаль увлечены]
[Все черной бездною поглощены]
[И без возврата вдруг поглощены]
[И вдруг зевом глубины]
[Что для меня когда-то жизнь земную
В одежду облекало золотую],
Мои надежды и мечтанья
Все алчной бездною поглощены,
Все бременем подавлены страданья.
И самые мои желанья
В растерзанной моей груди задушены
Рукою хладного страданья.
Нет, не унижу дара моего.
Единственного мне оставленного блага
От истребления всего,
Но песней требует бесстрашная отваг»,
Но мужа, кто тогда неколебим,
Когда [грохочет гром] падут, как дождь, перуны
И расступается в громах земля [под] пред ним, —
Такого мужа да прославят струны!
Венца и доблестей Петра наследник юный.
[В сей славный, грозный год]
В сей бедственный и вместе славный год
Чрез море зол могущий свой народ
[Бестрепетный и мудрый царь России]
Поставил в пристань царь России;
Так в шумном поле разъяренных вод
По черному хребту неистовой стихии
Заводит [смелый] мудрый кормчий [легкий] челн
За пагубный [подводный] в пучине скрытый камень
И презирает гром и быстрых молний пламень,
[И диких] Свирепых ветров рев и вопли [жадных] диких волн!
О сколь отраден после бури
Безоблачный и чистый блеск лазури,
О сколь сладка по буре тишина!
Да осенится же ее крылами
Надолго полуночная страна!
Не разлучайтесь, матери, с сынами,
[А вы, герои, слуху чад и жен]
[Мужья, не покидайте милых жен!]
[Да будет росе владыкою племен]
В объятьях мира, средь родимых стен,
Бойцы, вещайте слуху чад и жен
Опасность, и труды, и честь своих знамен,
И незабвенные в веках грядущих битвы.
А бледный мор и дерзостный мятеж
Да не шагнут за наш святой рубеж!
Отечество мое! единые молитвы
Я в дар могу принесть тебе.
О счастии твоем взываю к всеблагому
И день и ночь я в пламенной мольбе:
Так! вышний повелит архангелу святому,
[На страже стать]
И станет грозный страж у прага твоего,
[Он стал] И отобьет и страх, и скорбь, и бедства
От древнего славенова наследства
Алмазный щит его!
31 декабря 1831
Несколько минут — и пробьет полночь — и этот год исчезнет; последнее мое занятие в нем было — писать к сестрам и матушке.
«Господи, прибежище был еси нам в род и род» и пр. Псал. 89.
1
Как в беспрерывном токе вод
Струи несутся за струями,
Так убегают дни за днями,
За годом улетает год.
2
И вот еще один протек.
Он скрылся, как мечта ночная,
Которую, с одра вставая,
Позабывает человек.
3
[Как ослабев в пустой дали]
И как в глухой, пустой дали
Без следа умирают звуки,
Так радости его и муки
[Без возвращения]
Все, будто не были, прошли.
После 3-й строфы
[Подобно им]
Прошли они — пройдут и те,
Которые судьба господня
Заутра нам или сегодня
В святой готовит темноте.
Прежде 4-й строфы
Я пред завесою стою —
Я жив и здрав... но что за нею?
Чрез год, чрез день, быть может, тлею,
И ветр развеет персть мою.
вернуться
...получил я письмо от сестры и список братина к ней... — Сестра — Юстина Карловна, в замужестве Глинка (1784-1871). Врат — Михаил Карлович (1798-1859); разрешение переписываться с ним было дано Вильгельму лишь в 1832 г., однако он впервые написал брату еще до разрешения, 30-31 декабря 1831 г. Об установлении регулярной переписки между братьями см. запись от 15 июня 1832 г.
вернуться
Владимир Андреевич — Глинка (1790-1862), брат покойного Г. А. Глинки, мужа Юстины Карловны. Член Союза благоденствия, генерал от артиллерии, сенатор. С 1837 г. начальник горных заводов Урала. В годы тюрьмы и ссылки поддерживал Кюхельбекера — посылал ему книги и деньги, находился с ним в постоянной дружеской переписке.
вернуться
«На Новый год». — Это и большая часть последующих стихотворений записаны в дневник в ранних редакциях, часто с обильной правкой. Ранние варианты большинства текстов до настоящего времени не публиковались. Поздние (окончательные) редакции публиковались в изданиях: Собр. стихотворений декабристов, т. 2. Лейпциг, 1862; Собр. стихотворений декабристов, т. 2, М., 1907; Кюхельбекер В. Полн. собр. стихотворений. М., 1908 («Б-ка декабристов», вып. 11, кн. 3); Кюхельбекер В. К. [Соч.] в 2-х т. Т. 1 — Лирика и поэмы. Л., 1939; Кюхельбекер В. К. Избр. произв. в 2-х т., т. 1. М.-Л., 1967. В последнем издании приведены наиболее авторитетные тексты поздних редакций; в разделе «Другие редакции и варианты» опубликованы некоторые тексты и варианты стихотворений из дневника. В издании 1939 г. многие стихотворения печатались по ранней редакции дневника; однако Ю. Н. Тынянов не включил стихотворений духовного содержания и не давал вариантов. Стихотворения духовного содержания не вошли и в издание 1967 г. Таким образом, полностью опубликованные здесь впервые, стихотворения Кюхельбекера, включенные им в дневник, дают возможность представить важную и до настоящего времени не изученную сторону духовной жизни узника-декабриста. Стихотворение «На Новый год» было подвергнуто настолько значительной правке, что не все строки первоначального слоя поддаются чтению. Фотокопию его см. в издании 1967 г., т. 1, с. 228-229 (ср. окончательный вариант текста — там же, с. 227-231). Здесь и далее в [ ] приводятся зачеркнутые Кюхельбекером слова, строки и строфы раннего варианта, существенные для понимания смысла или стиля произведения.
вернуться
Черновой вариант стихотворения «Новый год», публикуется впервые.