Издатель «Собрания анекдотов» — «Beitrage zur Ausfullung geschaftloser Stunden»[203] — и другой книги — «Merkwurdigkeiten aus dem Gebiete der Natur und Kunst»[204] — некто Венцель; в 1819 году он был лютеранским пастором в Полоцке и примечателен тем, что может служить вместо pendant[205] нашему Козлову: Козлов слеп и лишен употребления ног, Венцель совершенно глух, того и другого болезнь, поразившая их вдруг, сделала автором. Кто из них несчастнее? По моему мнению, Венцель; Козлов по крайней мере пользуется еще неоцененною отрадою вслушиваться в душу тех, кого любит.
NB. Мофетты — убийственные испарения.
Перелистывал я «Малороссийские песни, изданные Максимовичем»,[206] и нашел некоторые удивительные; между прочим, две того же содержания, какого великорусская известная «Уж как пал туман» и пр. Малороссийские мне по простоте своей почти еще лучше нравятся. Еще превосходнее их песня «У поле крыниченька» — не знаю ни на каком языке ничего, что бы могло сравниться с окончанием этой песни: она хватает прямо за сердце.
На днях я думал: почему бы не начинать нового года после самого короткого дня? Оно бы было гораздо естественнее, чем начинать без всякой на то астрономической причины с 1 января. Сегодня я прочел в Венцеле, что в старину в Швеции действительно так начинали год.
Получил письмо от сестрицы Улиньки, отвечал ей — и начал своего «Ивана, купеческого сына».
Напрасно я вчера отметил, что начал свою сказку: начало-то не годится. Пора приняться за греческий язык: недели две-три позаняться им — и пружинам души моей возвратится хоть несколько силы, а теперь они ослабли.
Я недоволен собою: унываю и тоскую, нет во мне той бодрости, той силы, которые бы должен иметь после столь многих видимых благодеяний господних. Прочел остальные главы пророка Исайи: восторг его выдержан от первой строки до последней; сначала он ужасен:
Смывает грешные с лица земли языки;
потом несказанно утешителен: ясность предсказаний о спасителе удивительна. Выпишу еще одно уподобление, чрезвычайно новое:
Аки платно дух мой во мне быст, ткательнице приближающейся отрезати.[207] Гл. 38, Мол<ение> Езекии, ст. 12.
Не в поэтическом отношении, но в другом, высшем, важен следующий 24 ст. гл. 43:
Не купил еси мне на сребро фимиама, ниже туки треб твоих возжелах, но в гресех твоих стал еси предо мною и в неправдах твоих.[208]
Занятия — лучшее лекарство против ипохондрии. Я опять принялся за греческий язык — читаю четвертую книгу «Илиады». Поутру переправлял я «Вечернюю молитву», сочиненную 6-го; а вечером читал Жомини,[209] который мне совершенно еще нов, потому что я военными науками почти не занимался. В «Picture of Italy»[210] прочел я жизнь Карла Барромео,[211] заслуживающего в полной мере имя святого.
206
207
Дух мой во мне подобен был полотну, к которому ткачиха приближается, чтобы отрезать его
208
Ты не купил мне на серебро фимиама, я не желал туков жертв твоих, по в грехах твоих ты предстал передо мною и в неправдах твоих
209
211