Выбрать главу

На следующий день, когда я был у Хэкета в Бруклине, мне позвонил Гэри и пригласил в гости к нашему общему другу Фрэнку. Тот жил в Черри-Хилл в штате Нью-Джерси. Приехав туда, я застал Гэри и Фрэнка стоявшими на коленях над большой картой, расстеленной на ковре в гостиной.

«Через несколько дней мы собираемся в Европу, — сказал мне Гэри, — и ты едешь с нами».

Вообще-то у меня не были ни цента, и я планировал вернуться в Чикаго, чтобы устроиться на работу на все лето. Но Фрэнк заверил меня, что у него хватит денег на троих.

«Хорошо, — ответил я, — тогда я поеду».

Мне осталось съездить в Хайленд-Парк и как-то объяснить свой отъезд родителям. До сих пор еще никто из нашей семьи не покидал пределов Америки. Как к этому отнесутся отец и мать? За ответом на этот вопрос я отправился в дом, где прошло мое детство.

Сидя за круглым обеденным столом, я рассматривал расставленные на нем кушанья. Мать готова была делать для нас праздничные обеды каждый день. На моей тарелке красовалась сочная лазанья, ломтики хрустящего итальянского хлеба с чесночным соусом и артишоки, приправленные сливочным маслом. В воздухе витал аромат обжаренных трав и специй.

«Я решил съездить с Гэри в Европу», — объявил я. Лица сидевших за столом окаменели. Под их взглядами я нервно тряс солонкой и перечницей над своей тарелкой.

«Это расширит мой кругозор, как вы считаете?»

Ответа не последовало. Я окинул взглядом кухню: обои с цветочными узорами, электрическая плита и холодильник одной фирмы. И то и другое — розового цвета. Это любимый цвет моей матери.

«Зато мы узнаем много нового. Не беспокойтесь, я вернусь в сентябре, когда закончатся каникулы. Мы уезжаем через три дня».

Молчание. Мать выглядела так, словно получила известие о смерти близкого родственника.

«Ричи, — разрыдалась она неожиданно, — ну зачем тебе это надо? Что ты там будешь есть? И где ты будешь спать?» Она встревоженно покачала головой и стала неясно увещевать меня: «Ты ведь еще совсем ребенок. Кто будет тебя защищать?»

Отец произнес:

«Сынок, в своем ли ты уме? Этот мир — опасное место. А ты юн и неопытен. С тобой может случиться все что угодно».

Глубоко вздохнув, он добавил:

«Я запретил бы тебе ехать, но ты все равно не послушаешь меня». Отец смотрел на меня, не отводя глаз, в надежде, что я передумаю, но я старался не замечать этого. Тогда дрожащим от волнения голосом он сказал:

«Я буду волноваться за тебя день и ночь, пока ты не вернешься».

А мой брат Ларри воскликнул:

«Здорово! Я бы и сам поехал! — но, увидев, как расстроены родители, он вдруг стал серьезным. — Ричи, хотя бы изредка пиши нам письма».

2

Наступил день моего отъезда. Я пробирался между рядами кресел в салоне самолета, стараясь никого не задеть по голове спортивной сумкой.

«Простите, мэм, — обратился я к даме с пышной прической, — позвольте мне пройти, мое место у иллюминатора».

Она вскинула голову и, увидев мои длинные волосы, нахмурилась. На лице у нее отчетливо читалось: «Поищи себе другое место». Я бы так и поступил, но свободного места рядом не было, а за спиной у меня нетерпеливо роптали другие пассажиры, которым я перегородил проход. Я осторожно пробрался мимо дамы к своему креслу и демонстративно уставился в иллюминатор.

Через пару минут я украдкой посмотрел на свою соседку, но снова натолкнулся на ее враждебный взгляд и опять отвернулся. Вылет задерживался. Позже я еще раз покосился на даму, но к своему удивлению обнаружил на ее месте молодого человека в черных джинсах, черной майке без рукавов и черных ботинках. Серебряные браслеты охватывали его тонкие изящные руки. Длинные прямые волосы были белыми, как снег, и такой же белоснежной была его кожа. Глаза его были розоватыми, что часто встречается у альбиносов, а на губах играла озорная улыбка, от которой у меня сразу повеселело на сердце. Хотя мой попутчик выглядел очень необычно, в нем было что-то знакомое. Где-то я его уже видел. И тут меня осенило: да это же Джонни Уинтер, один из моих любимых музыкантов, легендарная звезда рок-н-ролла!

«Здорово, приятель! Меня зовут Джонни».

«А меня друзья называют Маленький Манк».

Джонни пожал мне руку, словно лучшему другу.

«Как ты здесь очутился ? спросил я. — Минуту назад здесь сидела какая-то женщина».

Джонни усмехнулся и, растягивая слова в характерной техасской манере, ответил:

«Ты о тетке, которой так не понравилось соседство с тобой? Она убралась отсюда, отыскала стюардессу и закатила ей истерику, требуя себе другое место! Ну не нравимся мы ей, хоть убей. Но это и к лучшему. Стюардесса пересадила меня сюда, и теперь мы с тобой летим вместе, братишка!»

У нас было достаточно времени для разговоров. Я поведал Джонни о своих духовных поисках, а он рассказал несколько откровенных историй из собственной жизни. Я упомянул, что был недавно на его грандиозном шоу во Флориде, где он выступал вместе с Дженис Джоплин.

Стоило мне произнести ее имя, как тело Джонни, худое, словно щепка, затряслось от хохота:

«Никогда еще на берегах Миссисипи не было такой психопатки!»

Джонни рассказал, что Дженис — неуравновешенная, распущенная, вечно пьяная, но очень добрая девчонка. Он любит ее, как сестру, и очень переживает за нее:

«Малышка Дженис бездумно прожигает свою жизнь. Она — как свеча, подожженная с двух сторон. Не знаю, надолго ли ее хватит».

Джонни вдруг стал серьезным и пристально посмотрел на меня.

«Ты знаешь, Манк, деньги и слава могут погубить любого. Помолись как-нибудь за Дженис».

Двигатели взревели, самолет разогнался по взлетной полосе и взмыл к облакам. Мы беседовали с Джонни о легендах блюза из Чикаго и Миссисипи, и наши сердца, казалось, тоже парили в небесах. Лучшего собеседника, чем он, было не найти.

«Братишка, я готов говорить с тобой хоть целую вечность. Я не расстроюсь, если этот старый самолет вообще никогда не приземлится». Заметив у меня на ремне гармонику, Джонни воскликнул:

«Давай сыграем вместе! — и достал свою гармонику. — Выбирай песню».

«Знаешь „Mother-In-Law Blues" Джуниора Паркера?» — спросил я.

«То, что надо!» — показал он большой палец.

И вот, в десяти тысячах метров от земли, к величайшему моему изумлению, знаменитый Джонни Уинтер составил мне дуэт. Пассажиры старшего возраста смотрели на нас с осуждением, а молодежь весело улыбалась. Молодая стюардесса остановилась в проходе послушать бесплатный концерт и стала раскачиваться в такт музыке. Но мы с Джонни, увлеченные блюзом, ни на кого не обращали внимания.

Самолет приземлился в Нью-Йоркском аэропорту имени Кеннеди, и мы с Джонни направились в здание аэропорта. У выхода Джонни ждала его подруга — эффектная модель-датчанка. Окружающие рассматривали их с нескрываемым интересом. Фрэнк и Гэри, потрясенные тем, что видят меня в обществе Джонни Уинтера, не переставали удивляться моей удаче. Гэри улыбался в усы, поглаживая при этом волнистую бороду.

«Слушай, Манк, — кивнул он в сторону девушки, встречавшей Джонни, — признайся, ты бы предпочел видеть ее на нашем месте, а?»

«Сегодня вечером, — ответил я, пожимая друзьям руки, — начинаются наши духовные приключения. Думаю, ребята, что ваше общество лучше подходит для этого».

Свою первую ночь в Европе мы провели в палаточном городке в Люксембурге. Лежа в спальных мешках в тесной одноместной палатке, мы думали о том, что нам готовит грядущий день. Наконец, кукареканье петухов возвестило о наступлении рассвета. Выбравшись из палатки на свежий утренний воздух, мы с Гэри потянулись, вдыхая аромат цветущих деревьев и трав и радуясь выпавшей нам удаче.