— Нет, не русалки, — обиделись они, — а ундины.
— Хоть горшком обзовись, только в печку не лезь! Русалки, ундины — все одно, все едино! — ворчал Кузя. — Плавать-то все равно умеете!
— Плавать умеем, — согласились ундины и стали плавать, плескаться, в воде кувыркаться.
— Плавать умеете, а нырять, поди, нет! — поддразнил ундин Кузя.
— Еще как умеем! — хором закричали они и принялись так нырять, что волны подняли.
Вынырнули — мокрые, довольные. Блестящими глазами на домовенка смотрят что, мол, съел? А тот не унимается:
— Все равно — с закрытыми глазами, наверное, под водой плаваете.
— С открытыми, с открытыми! — возмутились нерусалки.
— А чем докажете?
Те закрутили головами, завертели, залопотали что-то — решают, как недоверчивому домовенку доказать, что все-то они умеют.
— Я придумал! — говорит Кузя. — Нырните-ка вы под воду и найдите там на дне кованый сундучок. Если уж его найдете — спорить с вами не буду.
Ундины обрадовались:
— Смотри и учись! — говорят.
Плюх-плюх хвостами и ушли под воду. Долго их не было, Кузя даже заскучал. И вдруг выныривает самая молодая и самая быстрая:
— Нашла, нашла! — и в руке сундучок держит.
Подплыла к берегу и Кузе его отдала — убедись, мол.
— Спасибо вам, ундины! — поклонился домовенок. — Лучше вас я в этом лесу никого не встречал!
Ундинам эти слова очень понравились. Они все подплыли к домовенку и стали спрашивать, чем они могут ему помочь.
— Отвезите меня вниз по речке. Я слово волшебное знаю — пожалуйста! — попросил Кузя.
Ундины согласились. Одна посадила домовенка с его сундучком себе на плечи, и они поплыли. Плыли долго, останавливались на бережку переночевать, Кузькины ножки размять, кувшинок собрать да пообедать.
На берегах много интересного видели. Много людей, много зверей, много городов, много деревень. И речка вскоре стала медленная и широкая. Только вот родной деревни Кузя так и не увидел. Так проплыли они всю реку до самого конца.
Кузя загрустил, закручинился, заплакал:
— Как же я заблудился? Как же мне домой попасть?
А молодая ундина ему и говорит:
— Не плачь, а то вода соленая стала!
Взрослая ее подружка ей возражает:
— Он не виноват в том, что вода стала соленая и невкусная. Просто речка приблизилась к морю, вот вода и посолонела.
И вправду река стала широкой-преширокой. Такой широкой, что конца-края ей стало не видно — нет земли, одна вода. Высадили ундины Кузю на этом последнем берегу:
— Прости, дальше не поплывем. А то просолимся и засохнем!
Махнули напоследок хвостами и уплыли восвояси.
А Кузя стоит на берегу моря и не знает, куда дальше ему отправиться.
— Ну, все. Приплыли. Вот он — край света. Дальше — нет ничего. Значит, я не в ту сторону плыл. Ой, голова моя садовая! Надо теперь обратно добираться! — загрустил домовенок.
Сел на камушек и стал смотреть, как волны морские на берег катятся. Посидел-посидел и видит — по волнам на большой рыбине бородатый человек плывет, а в руках у него — вилы для сена, только странные — прямые какие-то. Важный такой человек, видно — в этих местах его все знают и уважают.
— А если его знают, то и он все знает, — решил Кузя.
Взобрался на камень и руками стал размахивать, внимание привлекать.
Человек увидел Кузю, повернул свою рыбу и поближе подплыл — узнать, что ему надобно. Кузя представился человеку и пожаловался на свое горе.
Человек с вилами оказался морским царем, который этим морем управлял и все берега знал. Погладил царь седую бороду и пророкотал:
— Нет, домовенок, не видел я на берегах своего моря такой деревни. Только ты не грусти — за моим морем мир не заканчивается, и есть в нем другие берега и другие деревни. Тебе нужно дальше путешествовать.
— Как? — опечалился Кузька. — Смотри, какие у меня коротенькие ножки, какие маленькие ручки. Ни идти далеко, ни плыть долго я не смогу.
— Твоему горю я могу помочь, — ответил морской царь. — Видишь, тучи сгущаются, молнии блещут? Это надвигается буря страшная, шторм великий. Сейчас на море будут волны высокие, а в небе гром раздастся.
Кузя поежился:
— Страшно-то как!
— Не бойся. Эта гроза тебе поможет. Знаешь, откуда гром и молнии? Это по небу мчатся валькирии — небесные всадницы на своих черных лошадях. Лошади их копытами грохочут, подковами искры высекают.
— Ну и пусть себе скачут — мне-то что? — спросил Кузя, а сам дрожит от страха.
— А то, что эти всадницы везде летают, все знают. Может, они тебя и отвезут в родимый дом.