***
Куда летят все самолёты
Меж белых перьев облаков?
Ведут их смелые пилоты,
Избавясь от земли оков.
В какую даль они стремятся?
Что оставляют позади?
И что мешает им остаться,
Найти дорогу впереди?
Скажи мне, небо, что заставит
Стальные птицы воспарить,
Что голубая даль оставит,
Продолжа их боготворить?
И возвратятся ли когда-то
Те, кто высот красу узнал?
Или их честная расплата,
Важнее сладостных похвал?
Я помню
Я помню тяжести и беды,
Что тянут вниз на дно меня.
Я помню счастье и победы,
Что зажигают краски дня.
Одни возложат груз на плечи,
Другие тихо сил дадут.
На поле грозной страшной сечи
Они на помощь мне придут.
Нет здесь плохих и нет хороших —
Все мне дано, чтоб научить.
Из плена мук, внутри возросших,
Продолжу я свой мир любить.
А, вслед за этим, осознаю,
Что я живу в прекрасном сне,
И что проснуться не желаю.
Мой мир — Вселенная извне.
Тихая грусть
Тихая грусть подкрадется, обнимет,
Окутав мне грудь, и заставит вздохнуть.
Глухая печаль в тени света застынет,
Сомкнув мягко веки, поможет уснуть.
Неслышно ступая, она рядом ходит,
Вот, слышишь, как скрипнуло что-то в углу?
Морозным дыханьем узоры выводит,
На окнах она в позабытом плену.
Не тронется пламя испуганной свечки,
Лишь изредка треск раздается во тьме,
В глазах отражаются дыма колечки,
И синий фитиль оседает в уме.
Я знаю, она где-то близко, летает,
Кружась с мыслью сверху, под потолком,
Устало я жду, когда же растает
Дыхание грусти рядом с лицом.
Сердце
Когда-нибудь я вырву из груди и подарю себе
Стучащий маленький мотор. Наперекор судьбе
Я выживу и без него, заброшу в пыльный угол,
Где в детстве как-то, в темноте, я паука застукал.
И будет сердце там лежать, никто не будет видеть,
Как вдруг забыло оно как любить и ненавидеть.
А я спокойно по утрам проснусь и за рутину,
91 Ведь легче жить, когда в груди все пусто. Я отрину
Печаль и счастье, пусть другие вкушают их подарки,
Я не хочу их вспоминать, те жалкие огарки.
Мелькнули дни, прошли и ночи. Мой взгляд упал случайно
Туда, в то место, где давно сердце лежало тайно.
Я наклонился посмотреть, что с ним в итоге сталось,
И тут внезапно осознал, что что-то поменялось.
Я думал, мой мотор погиб без тесной оболочки.
Каков же был сюрприз, когда, с заветной этой точки
Услышал я прозрачный стук, настолько неприметный,
Что я не замечал его, таков был голос тот бесследный.
Тогда я робко в руки взял усталый сердца камень,
И разозлился на него, что дальше горит пламень.
Швырнул его в окно, потом подбросил ловко в двери,
Гнев быстро силы возродил, пересчитав потери.
Однако, только я хотел ударить сердце снова,
Как вдруг увидел, что под ним кровь разлилась багрова.
Тогда упал я на колени, и плакал задыхаясь,
И обнимал больное сердце, на части рассыпаясь.
Не помню, как потом уснул, к стене устало ткнувшись,
Я знаю лишь, что я во сне, лежал не шелохнувшись.
А утром солнце разбудило, упав на веки светом,
И пробудился я один, в груди чем-то согретым.
И понял я, что без него, я не могу жить дальше,
Тогда, спокойно улыбнувшись, я за́жил так, как раньше.
Бабушке
Не важно, осень иль зима,
Нет смысла знать, весна иль лето.
Я постучусь к тебе домой,
И сердце вновь будет согрето.
Без приглашенья и призыва
Я встану перед твоей дверью,
И ты откроешь. А потом,
Согласно давнему поверью,
Мы сядем вместе за твой стол.
Ты чай нальёшь, всё как обычно,
Мы будем говорить о том,
Что стало нам уже привычно.
И снова ты мне говоришь:
«Я твоё детство вспоминаю».
Тогда я тоже воскрешу
В уме всё то, о чём я знаю.
Я помню, как тебя встречала,
Когда ты в садик приходила,
И помню, как тебя ждала,
Как это время я любила.
Ты мне читала перед сном
Стихи, и так я засыпала,
Поэтому, наверное, я
Ночных кошмаров и не знала.
Учила ты меня писать,
Потом и с числами водиться.
Я с каждым днём внутри росла
И не боялась ошибиться.
А помнишь, как на даче, поздно,
С тобой за карты мы садились,
И так играли в темноте,
И так с тобою веселились.
Я этот список продолжать
Могла бы долго, но не буду.
Мы сядем вместе за твой стол
И снова предадимся чуду.