Странно, но на этом роскошном пляже было немного народу и совсем мало таких, как Гектор, Аньес или Ален. Там в основном собирались бедняки с довольно темной кожей и множеством детей или же негры, как правило — молодые. Гектор понял, что в этой стране у богатых либо нет времени ходить на пляж, потому что они много работают, как Аньес и Ален, либо они предпочитают чистоту своих бассейнов и джакузи, или же не хотят смешиваться с бедняками, что, впрочем, характерно для любой страны.
Правда, существовали и другие пляжи, подальше, в северной части города, где жили в своих домах богачи и даже звезды кино. Но туда пускали только тамошних обитателей, потому что в этой стране можно купить даже пляж, если хватит денег.
Так что бедные получили в свое распоряжение весь этот огромный пляж, где за вход не нужно платить, и они с удовольствием играли там в волейбол, пили пиво и флиртовали с девушками. Они выглядели счастливыми, потому что на этом пляже могли забыть о том, что существуют люди богаче, чем они, имеющие красивые машины, красивые дома и очень дорогих адвокатов.
Гектор надел темные очки и записал:
урок 19. Солнце и море — это счастье для всех.
Он сказал себе, что если однажды станет по-настоящему бедным, то скроется в солнечном городе на берегу моря, причем в небогатой стране, чтобы чувствовать себя менее бедным. (Вспомните урок 1: Хороший способ испортить себе счастье — начать сравнивать.)
Он просмотрел свой список и почувствовал, что понемногу приближается к его концу. Отныне Гектор все чаще замечал, что, размышляя во время путешествия о счастье в связи с очередным приключением, он находит соответствие одному из уже записанных уроков. Значит, он либо собрал почти все возможные уроки, либо просто идет по кругу и пора показать кому-нибудь результаты своих изысканий. (До сих пор единственным человеком, прочитавшим список целиком, был шеф бандитов, но он не поделился с Гектором своим мнением.)
Вечером Гектор ужинал с Аленом, Аньес и детьми. Ему было приятно находиться в настоящей семье, с папой, мамой, двумя мальчиками и девочкой, потому что это казалось ему хорошей основой для обретения счастья. Но проблема в том, что дети не оставались за столом подолгу, они то убегали в сад, то возвращались за пирожным или поднимались в свою комнату, чтобы посмотреть телевизор или поиграть на компьютере.
Это раздражало Аньес — она хотела, чтобы дети посидели за столом, — но Алену, похоже, было наплевать, и он рассказывал Гектору о своей работе. Ален был не только хорошим спортсменом, но и здорово умел считать, причем выполнял разные сложные расчеты. На самом деле он просчитывал расчеты расчетов, после чего менее сильные в этом занятии люди использовали его расчеты для работы компьютеров или расшифровки генетического кода. (Мы не станем объяснять, что это такое, не то потребуется слишком много времени; лучше сами справьтесь в словаре.) Поскольку Алену очень нравилось считать, в качестве отдыха он придумывал для большой газеты забавные задачки типа тех, у которых нет ответа, и потому чувствуешь себя полным идиотом, пытаясь их решить.
— Сказал бы детям, чтобы посидели за столом, — возмутилась Аньес.
— Они не хотят, — возразил Ален.
— Конечно не хотят, они ведь чувствуют, что ты на их стороне.
— Я не на их стороне, просто не хочу сражаться с детьми во время моего ужина.
— Вот-вот, «мой ужин»! Я предпочла бы, чтобы это был «наш ужин», ужин всей семьи.
— Ну они же дети, им скучно за столом. Я был точно таким.
— Твоя мать говорит другое. Она устраивала настоящие ужины, вместе с детьми.
— Да, конечно, но хороших воспоминаний у меня не осталось. Ежевечерне выслушивать мамины причитания!
Тут Аньес забеспокоилась:
— Это ты про меня? Я тебя достаю своими причитаниями?
— Нет, но этот разговор стал повторяться слишком часто.
— Неужели? Он бы не повторялся, будь ты построже с детьми!