- О чем вы говорите, неудачник?! - дослушав лепетание Босвела, взревел председатель. - Вы позорите высокое имя механикуса! Запороть запуск изобретения - это высшая степень неуважения к Гильдии. Мы зря потратили на вас свое драгоценное время, и в следующий раз, боюсь, у вас не будет больше возможности доказать свою состоятельность. Мы не хотим впредь наблюдать за подобным крахом. Нам претят такие неучи, как вы. Поэтому, думаю, мы попрощаемся с вами навсегда!
Решение председателя было более жестоким, чем приговор коллегии праведников.
- Стойте! - Босвел упал на колени и схватился за фалды одежды гнома.
Они уже дошли до ворот, когда кранкс помог своему коллеге избавиться от ненужного груза. Виртуоз беспомощно упал на бок, подняв столп пыли.
- Нет‑нет... не уходите...
Мой учитель сейчас напоминал капризного ребенка, а не хитроумного мастера, способного вдохнуть жизнь в любую, даже самую сложную машинерию.
Остановившись на пороге, Цириус повернулся, презрительно уставившись на жалкого виртуоза. Его слова раздались подобно раскату грома:
- У вас есть оправдание?!
- Да, - внезапно прошептал Босвел.
- Какое?
- Я подготовил все идеально, и мое изобретение должно было работать безупречно. Я провел сотни испытаний, но произошла одна досадная оплошность...
- Оплошность? - Цириус нацепил на нос монокль, и его гнев сменился легким интересом.
Босвел привстал на колени, вытер слезы, немного подумал и изрек:
- В последний день я допустил до машинерии своего ученика Сти. Это он во всем виноват! - перст виртуоза указал в мою сторону. - Он хоть и хороший малый, но весьма неуклюж. Именно в нем причина неудач. Он что‑то сделал не так. И вот итог!
Я слушал и не верил своим ушам. Босвел нещадно врал, спасая свою жалкую душонку, а я падал на дно масляной кучи, откуда не суждено выбраться ни одной, даже самой совершенной, машинерии.
Босвел говорил долго и чувствительно, навешивая на меня столько гадостной лжи, что я был уже не в силах воспринимать его слова. Опустив голову, я просто ждал, когда виртуозу надоест поливать меня грязью. Но речь его длилась бесконечно. Комиссия внимала, понимающе кивала и, в конце концов, дала моему учителю не совет, а скорее негласный приказ. Таким бездарям и криворуким тупицам, как я, нет места в гильдии мастеров. Босвел кивнул, соглашаясь. И незамедлительно пообещал им гнать своего ученика взашей.
Остановившись у высоких резных ворот, я низко повесил голову и ступил за порог. Именно отсюда и началось мое долгое и опасное путешествие. Мне впервые удалось подняться в небо, побывать в подземельях заброшенного города и научиться охотиться на опасного зверя с человеческим лицом.
Но давайте обо всем по порядку...
глава 2 Обида и медные шестеренки
Паб «Веселая подкова» считался лучшим пристанищем небесников, которые не очень‑то любили тех, кто не носил теплых курток с нашивками золотого винта. Лишь адепты маханикусов являлись для них неким исключением из правил. Боевые крылопланы после стычек с Совиным звеном часто чинились в одном из главных цехов отсека Тарсы, расположенном за стенами города на Северных равнинах - наверное, единственном месте на всем побережье, где любой уважающий себя ученик мог получить достойный опыт починщика. И пускай платили там сущие гроши, зато кормили на убой, и даже за мелкую работенку держатели ангаров устраивали настоящий пир молодым механикусам.
Дейв, мой близкий приятель, которого я знал еще с приютской скамьи, входил в число таких неопытных помощников.
Частенько сбегая от своего старого мастерового в поисках настоящего дела, он однажды забрел в крайний ангар Тарсы и показал себя с лучшей стороны. Так началось его долгожданное обучение механическому делу. В последний раз он поведал мне по секрету удивительную историю о том, как ему удалось «вдохнуть жизнь» в старый, всеми забытый «Пеликан», - Т‑образный крылоплан, который считался на материке истинным раритетом. Я ему, конечно, не поверил, но, не раздумывая, поднял кружку за долгий полет восстановленной машины.
Опустошив еще одну пинту темного, я отрешенно оглядел малочисленный зал и грустно вздохнул.
- Чего хмуришься? Небось опять твой мудрец чего‑то отчебучил? - поинтересовался Дейв.
Мой друг был явным полукровкой, не желавшим мириться со своим туманным прошлым. Поэтому к вопросу о своем происхождении относился весьма трепетно. «Я причисляю себя к прославленной семье ливисов. Только не тех, что родом из морозной тундры, а южных - первых собирателей пара», - говаривал он в такие минуты, и никто не спорил с его довольно смелым утверждением.