Крупье все крутил и крутил свою штуку, а я раскладывал свои фишки и так и эдак. Голос внутри меня время от времени давал мне советы, поминая какую-то «вероятность». И советы эти, как правило, были очень удачными. Иногда крупье у меня забирал горстку фишек, но все чаще их ко мне двигал. И уже через пару часов эти мои кругляши заняли изрядный кусок стола. Некоторые стопки даже рассыпаться начинали, такой они были высоты.
Крупье это не слишком по нраву пришлось, я это чувствовал, но он держался. Все так же улыбался и крутил рулетку. А вокруг нас постепенно собралось много народу. И когда я выигрывал, женщины хлопали в ладоши и говорили, что я «удачливый». А их мужчины — «дуракам всегда везет». Правда, негромко, чтобы я не слышал. После того случая в оранжерее мне почему-то перестали говорить гадости в лицо. Но я все равно все слышал, хотя виду не подавал. Ведь Мишель была рядом, вся раскрасневшаяся, довольная, и называла меня «умницей» и «молодчиной». Ей было здорово, я чувствовал. И, чтобы ей и дальше было хорошо, я продолжал раскладывать эти чертовы фишки.
И еще к нам подошел какой-то важный господин с цепкими глазами. И стал улыбаться, а сам внимательно за нами наблюдать. А я сразу понял, что ему не очень-то и весело. Наверное, ему этих «фишек» жаль было. Мишель мне в самое ухо тихонько сказала, что это сам «менеджер казино». И я подумал, что это круто, когда столько народу вокруг меня, и все мной восхищаются, и никто надо мной не смеется и не называет придурком. И мне стало нравиться в этом их казино.
А потом Мишель сообщила, что я уже и так всю эту лавочку «обчистил». Сказала, что играем «по последней». И тогда я взял и самую большую стопку подвинул в клетку, где два нуля нарисованы. И еще сверху добавил. Потом подумал, что нам такую прорву кругляшей нипочем самим не унести, и еще один столбик туда задвинул. И мужчина сказал, что ставок больше нет. И все вокруг почему-то притихли, а Мишель шепнула, что я сумасшедший.
Менеджер достал платок и стал зачем-то свой лоб им вытирать. А потом все начали кричать как сумасшедшие, да так громко, что я даже испугался. Решил, что сделал что-то не так. Но потом понял, что все кричат от радости. А Мишель меня обняла и поцеловала в губы, из-за чего люди вокруг стали бить в ладоши. А крупье начал ко мне двигать фишки. Много-много фишек. Целые горы. А я все никак не мог в себя прийти, там мне приятно стало от ее поцелуя. Ради такого я был готов сидеть тут целую вечность. Например, неделю. Или даже месяц.
Мужчина, который менеджер, совсем сдал. Побледнел, покачнулся. На него смотреть жалко было. Но все же он себя в руки взял, подошел ко мне и назвал меня «сэром». Сообщил, что организует мне охрану. Потому что «из третьего класса публики понабежало». И что он меня поздравляет. И что пусть я не волнуюсь — у их казино прекрасная репутация и все деньги я получу, как пожелаю, — или немедленно наличными, или в виде платежной карточки. А Мишель встала и заявила: «Только наличными». И менеджеру этому совсем дурно стало.
А я посмотрел на все эти кучи кругляшей, да и ляпнул Мишель: «Ты так расстроилась, когда проиграла. Забирай. Мне это не нужно». А она ответила, чтобы я не делал глупостей. И что от такой прорвы денег даже последний идиот не отказывается. Тогда я рассердился, и громко сказал, что никакой я не идиот, а просто хочу сделать ей приятное. И она, чтобы со мной не спорить, согласилась забрать эти фишки себе. Только посмотрела так, словно увидела впервые. А люди, что собрались вокруг, когда я так ей сказал, совсем ополоумели. Я было решил, что они нас сейчас растерзают, так они радовались. И больше всех — женщины.
А потом пришли вежливые служащие, все наши фишки собрали на поднос и проводили нас к «кассе». А вокруг шли охранники с короткими блестящими палками в руках и никого к нам не подпускали. И двое из них взялись проводить нас до каюты. «Как бы чего не вышло», — так сказал менеджер. Сказал, и добавил: «Традиции традициями, но береженого бог бережет».
И мы отправились в каюту. А два хмурых человека в синих куртках шли позади нас и настороженно оглядывались. Вот так мы и сходили в это самое «казино».
Когда мы вошли в каюту, и Мишель в шкаф целые кирпичи из цветных бумажек переложила, она повернулась ко мне и сказала:
— Послушай, Юджин. Я понимаю, ты хотел сделать красивый жест. У тебя неплохо вышло. Но взять эти деньги я не могу. Давай внесем их на твой счет. Никто не узнает, обещаю.