Они столкнулись у стенки надстройки, и Гимп показал, на что способен его огромный меч. Сверкающий клинок описал полукруг, разрубил левое предплечье пирата и пропахал глубокую борозду на его груди. Удар был так силен, что бросил Гимпа вперед на палубу. Выронив оружие и уперевшись руками в доски палубного настила, капитан застыл в странной позе, напоминая изготовившегося к прыжку гигантского бульдога.
Левая рука Рока, вооруженная кинжалом, со стуком упала на палубу. Хлынувшие из страшных ран потоки крови залили кафтан, тяжелая ткань которого внезапно потемнела и приобрела багровый оттенок. Опустив меч, он сделал шаг к Гимпу, все еще стоявшему на четвереньках. Затем его колени подогнулись, остекленевшие глаза подернула мутная пелена, что-то заклокотало в горле, и пират рухнул лицом вниз. Это был конец.
Команда «Морской Девы» издала дружный ликующий вопль и ринулась к победителям. Иеро еще успел наклониться и поднять капитана на ноги. В следующий миг дюжина сильных рук подхватила его и с триумфом понесла к кормовой надстройке судна; там стояла Лучар, глаза которой горели восторгом. Священник, залитый кровью Гимпа и лемута, обнял девушку и внезапно расхохотался. Он перехватил раздраженную мысль, поступившую из палубной надстройки:
— Что за шум? Неужели я не могу спокойно поспать?
Разленившийся медведь спал все утро, пропустил сражение и теперь желал выяснить, что произошло в мире за это время.
Все еще держа Лучар в объятиях, Иеро перевел взгляд на море. Две огромные птицы, лоуны, вдруг погрузились в воду и исчезли. Их гигантские тела так стремительно и легко скользили вперед, словно они были не больше утят.
Брат Альдо выглядел очень утомленным. Очевидно, старый эливенер напрягал все силы, подчиняя огромных птиц своей воле целых два часа.
Гимп поспевал всюду. Он лично осмотрел тело Рока, одновременно резко отдавая команды своему экипажу. «Морская Дева» направилась к пиратскому кораблю так уверенно, будто тот был мирной баржей, перевозившей скот все семь дней в неделю.
Но Гимп, по-видимому, знал, что делает. Кроме споров о ценности груза пиратского судна никаких конфликтов между командами не возникло. Среди пиратов были мерзавцы и головорезы всех мастей и пород, но даже грязные Ревуны не проявляли видимой враждебности. Некоторые негодяи даже выражали восхищение воинским искусством Иеро или отпускали сомнительные комплименты Лучар. Это не понравилось девушке, и она скрылась в каюте.
Пока Гимп осматривал груз пиратского судна вместе с его новым капитаном, Иеро присел на скамью рядом с братом Альдо. Священник удивился, что люди без совести и чести способны уважать хоть какой-то закон.
— Морское Право — освященный временем обычай, — сказал старик. — За время моей жизни — а она, поверь, была долгой, очень долгой — только однажды пиратское судно нарушило Право. Полгода его искали все: пираты, вооруженные корабли купцов и работорговцев, — и наконец нашли. С членов экипажа, уцелевших после боя, живьем содрали кожу. Капитан, основной виновник нарушения, прожил дольше. Каждый день ему рубили пальцы, а затем — части рук или ног, и кормили его собственным мясом. Я уверен, — добавил старик задумчиво, — что, если какой-нибудь капитан снова попытается нарушить Право, его убьет собственная команда.
— Но как же Нечистый? Ведь они не уважают ничего! И потом — мы забыли, что на корабле есть еще два человека с защищенным разумом. Но я больше их не чувствую! Неужели они смогли как-то сбежать?
— Это интересно, — проговорил брат Альдо, прикрывая глаза. Мгновение он сидел будто прислушиваясь к чему-то, затем продолжал. — Я попробую объяснить это. Их или прикончили, мой мальчик, если они подбивали команду к нарушению Права, или они просто сняли эти приборы Нечистого и уничтожили их. Но сбежать не могли.
— Надо забрать те приборы, что были у Рока и глита, пока их тоже не выбросили, — сказал священник и со стоном поднялся на ноги.
На ребрах, в том месте, где он ударился о мачту, красовался огромный синяк.
Брат Альдо ухмыльнулся, похлопывая по кожаной сумке, висевшей у него на плече; там что-то звякало.
— Я попросил Гимпа принести эти штуки мне, — объяснил эливенер. — Никто из матросов не хотел даже прикасаться к ним. Мы внимательно изучим их на досуге.
Пока старик говорил, что-то шевельнулось в памяти Иеро. Возможно, это воспоминание всплыло бы на поверхность, но он не обратил на него внимания. Другие мысли отвлекли его.
— А эти птицы смогли бы напасть на корабль? — спросил он.
— Я не люблю делать этого, но, думаю, сумел бы их заставить.