Высокие сапоги, куртка и штаны из оленьей кожи надежно защищали всадника от тонких веток, хлеставших по ногам и плечам. Голова его оставалась непокрытой, но в одной из сумок, притороченных к седлу, находились кожаный подшлемник и медный шлем. Иеро поднял руку, защищая лицо, и мысленно пришпорил лорса. Огромный зверь помчался еще быстрее; раздражение поднималось в нем, и мозг Иеро ощутил эту волну ярости.
«Прости старина, что мешаю делать тебе твою работу», — почти нежно подумал он. Ни одна домашняя тварь не была так предана человеку, как лорсы.
Выведенные много поколений назад путем мутаций гигантского дикого лося, уцелевшего после Смерти, они были прекрасными боевыми и верховыми животными. Аббатства тщательно охраняли их стада и с очень неохотно продавали особо ценных производителей. Однако большая сообразительность сочеталась у лорсов с упрямой независимостью и некоторой капризностью, которую никто не мог преодолеть, и поэтому специалисты Аббатств все еще продолжали селекционные работы с ними.
Внезапно Иеро выругался и хлопнул себя по лбу. Атаковавшие его тучи москитов и веером взлетевшие брызги свидетельствовали, что Клуц устремился в болото. Рев стада позади начал затихать. Баферы не любили воды, хотя при необходимости могли проплыть несколько миль.
Иеро тоже не питал пристрастия к грязным болотным лужам. Он подал сигнал «Стой!», слегка сжав ногами лорсиные бока, и Клуц остановился, тяжело дыша.
— Ах ты, неслух, — сказал Иеро, ласково потрепав животное по шее.
Болотца и лужи темной воды лежали вокруг, сливаясь впереди в довольно большое озеро. Путники остановились на скалистом мыске, который загромождали бревна, принесенные в последнее половодье. Здесь было тихо; уже еле слышный шум стада удалялся к востоку. Маленькая черная птичка проскользнула вниз по упавшему стволу. Темные сосны и стволы кипарисов вставали прямо из воды, затеняя солнечный свет и придавая местности сумрачный вид. Тучи москитов роились над головой; спасаясь от них, человек стал обмахиваться сломанной ветвью. Лорс топал ногами и недовольно фыркал.
Рябь на черной поверхности воды — вот что их спасло. Хотя Иеро обладал превосходной реакцией, борьба с насекомыми поглощала все его внимание. Только случайный взгляд, скользнувший по стеклянной глади озера, заставил его насторожиться: какое-то тело, в полном безмолвии движущееся под водой, оставляло на поверхности две расходившиеся масляные полосы, и они стремительно приближались к оконечности мыса.
— Бежим! — крикнул он, пришпоривая лорса.
Огромный зверь рванулся вперед, и когда снапер вылез из воды, между ними и берегом оказалось уже добрых десять футов.
Сражаться было бессмысленно. Метатель, висевший в чехле на боку Иеро, а тем более его копье и меч были бесполезны против взрослого снапера. Клуц тоже чувствовал это, несмотря на всю свою силу и постоянную готовность к драке в любое время дня и ночи.
Отвратительная голова снапера достигала четырех футов в длину и трех в ширину. Гигантская черепаха припала к земле, затем стремительно рванулась вперед, царапая когтями скалу. Желтые глаза чудовища сверкали, вода потоками стекала с выпуклого серого зазубренного по краям панциря. Хотя монстр весил не меньше трех тонн, он был на удивление проворен. До Смерти вес предков снаперов не превосходил шестидесяти пяти фунтов; с тех пор они чудовищно выросли и превратились в грозу водоемов. Даже Народ Плотины опасался их.
Все же, каким бы быстрым ни был снапер, он не мог состязаться на суше с испуганным лорсом. Клуц сломя голову ринулся с болота, и когда монстр вылез на скалистый гребень мыска, лорс и его всадник уже мчались на сотню футов впереди, разбрызгивая воду в лужах и направляясь к дороге, по которой они ехали ранее. Тупой, как и все его сородичи, снапер мог видеть только мелькающую впереди точку. Он с недовольным щелканьем захлопнул пасть, глядя, как стремительно удаляющаяся добыча исчезает в зарослях.
Едва беглецы достигли сухой земли, Иеро натянул повод и прислушался. Слабый топот баферов удалялся на юго-восток. Он сам собирался следовать в этом направлении, а потому без лишних колебаний погнал лорса прямо по следам мигрирующего стада. Оба — человек и зверь — были потрясены собственной неосторожностью. А в год семь тысяч четыреста семьдесят шестой от рождества Христова потеря бдительности стоила дорого.
Иеро медленно и осторожно ехал по дороге, чтобы не потревожить бегущих в арьергарде стада самок с телятами и старых ослабевших быков. Баферы ушли далеко вперед, но в безветренном воздухе стоял тяжелый запах стада, почва была истоптана тысячами копыт, ветви деревьев обломаны, исходившая от куч помета вонь перебивала все другие запахи. И человек, и лорс чувствовали себя неуверенно, так как привыкли полагаться на свое великолепное чутье не меньше, чем на зрение и слух.