Путники приближались к Ниане, и теперь Иеро уже мог слышать крики и стенания несчастных, чей мир рухнул в единое мгновение. Но мысли адептов Нечистого по-прежнему оставались недоступными: их, несомненно, прикрывали ментальные щиты, те механизмы, с которыми он встречался раньше. Не стоит и пытаться их обнаружить. Метс снова попробовал коснуться разумов нападающих, но те — кто же это? — были недосягаемы за огромным щитом. Священник ощущал их напор, смутное возбуждение большой толпы — но и только. Он устал искать смысла в хаосе мыслей над городом, к тому же дорога требовала внимания. Да и непрерывный поиск истощал силы.
Грохот сражения бил в уши. Лес редел. Путники начали ощущать запах дыма, едкий и вонючий. Черные завитки становились все гуще, затмевая солнечный свет и застилая пространство между деревьев. Иир’ова фыркали и судорожно чихали. Все пятеро теперь продирались сквозь заросли кустарника. Иеро мчался впереди с мечом в руке; щит и копье мотались на ремнях за плечами. Похоже, предстояла неприятная работа, но он все еще надеялся ее избежать. Хотя крики и завывание впереди перешли в рев огня, регулярно повторявшийся грохот как будто стал реже. К запаху гари теперь примешивался другой, острый и резкий; Иеро никогда не ощущал раньше чего-либо подобного.
Они очутились в городе, даже не успев понять, как это произошло. Минутой раньше пятерка бежала сквозь редкий невысокий кустарник, и вот уже оказалась на узкой улочке меж рядов жалких хижин, наполовину скрытых клубами дыма. Вонь отбросов, навоза и человеческих фекалий стала так сильна, что перебивала запах горящего дерева.
Б’ургх предостерегающе зашипел, когда какие-то смутные фигуры возникли из дымного облака впереди. Порыв ветра на минуту развеял темную пелену, и обе группы почти одновременно увидели друг друга.
Пара крупных людей-крыс, обвешанных оружием и тащивших мешки с припасами или награбленным, застыли, недоуменно моргая, перед человеком с мечом и четырьмя Детьми Ветра. Грозные лики иир’ова были последним, что лемуты увидели перед смертью. Прежде чем успели шевельнуться огромные уши и когтистые лапы потянулись к оружию, оба рухнули с коротким хрипом; их глотки были перерезаны, тела с голыми короткими хвостами подергивались в агонии. Иеро в изумлении раскрыл рот, в очередной раз потрясенный скоростью, с которой действовали его союзники. Молодые воины уже стояли рядом с ним с обнаженными клинками, готовые к новой схватке, а тела лемутов еще не успели опуститься на землю!
— Убивайте всех вооруженных! — велел Иеро. — Пойдем вперед, надо найти место, с которого можно взглянуть на город. Ищите! Здесь нет деревьев, но местные жители строят высокие хижины, много выше нашего роста. И здесь слишком много людей… много разумов, очень возбужденных… мне трудно слушать всех сразу, должны использовать свои уши и глаза.
Метс попытался припомнить, что Гимп и брат Альдо рассказывали год назад про Ниану. Лучар тоже проходила здесь с караваном рабов. Что они говорили? Город очень стар; возможно, в том или ином виде он существовал еще до Смерти. Нечистый владел этим местом, слуги его кишели повсюду, но главные адепты скрывались в тайных убежищах. Здесь сохранились полуразрушенные древние церкви, в которых давно не велась служба. Были тут каменные здания и башни. Возможно, гарнизоны Нечистого засели в них или использовали для наблюдения. Впрочем, стоило попытаться найти какое-нибудь высокое сооружение: блуждать наугад в этой зловонной мгле, где метались охваченные паникой жители, представлялось большим риском.
Пока Иеро взвешивал шансы за и против, впереди вновь раздался загадочный грохот, земля под ногами содрогнулась. Где-то вдали раздавались такие же звуки, ослабленные расстоянием. Что это значило? О, если бы найти место, с которого видна гавань!
Метс бросил взгляд на людей-кошек. Они молча стояли позади, плотно прижав уши к голове; шерсть на их загривках стояла дыбом. «Должно быть ужасно, — подумал Иеро, — нырнуть в этот смрад и гарь после чистого лесного воздуха, слушать чудовищный грохот, пробираться по лабиринту узких улиц, грозящих неведомой опасностью». Но его бойцы явно не собирались отступать, они рвались в битву. Священник почувствовал облегчение, хотя уже не первый раз пожалел о том грузе ответственности, который лег на плечи четырех иир’ова.