Машина оказалась безмоторным планером (правда, Иеро не знал, что она называется именно так). Он сумел разглядеть крылья, немного изогнутые назад и похожие на крылья хищной птицы. «Должно быть, эту штуку пытался описать медведь», — подумал он. Итак, охота продолжалась, и расстояние, которое он прошел, не значило ничего; Нечистый снова напал на след. Иеро мрачно уставился в землю, потом перевел взгляд на левую руку, все еще сжатую в кулак.
В кулак! Он внимательно огляделся вокруг. Кучка деревянных фигурок и кристалл лежали там, где он их бросил. Он так спешил укрыться, что совершенно забыл о своих магических принадлежностях. Он позволил врагу напугать себя, поколебать мужество и веру! Иеро произнес слова молитвы и посмотрел вниз, на раскрытую ладонь левой руки и на три символа, которые он бессознательно стиснул в кулаке, прервав ментальную связь с летающим в небе существом.
Первый знак — Рыбы — означал воду и все, что плавало в ней. Он символизировал корабли, верфи, сети и другие понятия, связанные с мореходством и рыбной ловлей. Он также обозначал мужскую силу. Вторым был знак Копья, предрекавший войну, а также опасную охоту. Последний знак имел необычный вид — Крест, символ семитысячелетнего христианства, но в его центре, на перекрестье, находилось изображение Глаза. Крест и Глаз! Иеро ощутил, как мурашки пробежали по его спине. Этот редко выпадавший символ использовался для обозначения спиритуального зла, которое угрожало не только телу, но и бессмертной душе человека.
Он осторожно положил три резные фигурки на землю и метнул взгляд вверх. Летательный аппарат, уже еле заметный, удалялся на север и казался крохотной черной точкой на голубом небе. Иеро вышел из-под прикрытия деревьев, собрал деревянные знаки и поднял кристалл.
Сложив в сумку магические принадлежности, священник вернулся к размышлениям о смысле гадания. Итак, его путь лежал к большой воде. Возвращаться не имеет смысла: это наверняка не менее опасно. Пилот летательного аппарата примерно установил, где он находится, и погоня, очевидно, уже выслана. Иеро не рискнул воспользоваться захваченным прибором, раздвигающимся стержнем, чтобы подслушать врага, боясь себя выдать, однако был убежден, что эфир наполнен переговорами слуг Нечистого. Несомненно, на севере из всех берлог вылезают лемуты; готовится облава. Но что ждет его на юге? Может быть, еще одна западня?
Рыба, Копье и Крест с Глазом! Вода, сражение и ожидание какого-то духовного зла или горя! Но верно ли прочитаны знаки? Как правило, они допускали много толкований. Последний символ, Крест с Глазом, мог означать неотвратимую физическую опасность, но мог предсказывать также великое бесчестье, измену и смертный грех. «Проклятье! — сердито подумал священник. — Что же все это значит?»
Перед тем как покинуть Республику, он исповедался аббату Демеро. Однажды он сказал некой Леолэйн д’Ондо, что она никогда не станет его женой — ни первой, ни второй, ни какой-либо еще, несмотря на ее совершенно исключительный талант падать на спину в любое время дня и ночи. Возможно, подобное заявление покруче грубой шутки, однако смертным грехом тут и не пахло. И это самый тяжкий проступок в его жизни, воспоминание о котором хранила его совесть.
Предположим теперь, что Копье означает охоту, а Рыба — лодку. Нет, сейчас это глупо. Но тогда каковы же другие возможности? Тянулся долгий теплый день, а он снова и снова перебирал в уме различные комбинации толкований трех символов. Но знак Креста с Глазом неизменно маячил в его мыслях, загадочный и зловещий. Глубоко в душе метса жила уверенность, что он никогда не совершал и не совершит смертного греха; значит, его подстерегает какое-то зло от Нечистого.
После долгих размышлений Иеро решил, что существо в летательном аппарате, кем бы оно ни было — человеком или лемутом — не смогло достаточно точно засечь их укрытие. Поэтому он со своими спутниками оставался под сенью елей, пока тусклое красное солнце не стало склоняться к западу. Тогда они покинули свое мрачное убежище и двинулись в путь по грязной тропинке, петлявшей между последними большими деревьями Тайга.
Вскоре вокруг стали появляться поблескивающие под светом ярких звезд озерца, одно, другое, третье… Деревьев становилось все меньше, величественные сосны и ели сменились чахлыми их подобиями, да и те вскоре исчезли. Огромные бледные ночные цветы, плавающие на поверхности озер, источали странное и тревожное благоухание. Вокруг тянулся к небесам чудовищных размеров папоротник; некоторые заросли скрывали Клуца с головой и были столь непроходимыми, что путникам приходилось огибать их.