Воздух стал более теплым и сырым, кроме аромата цветов в нем постоянно ощущался запах гниющих растений. Тайг с его свежими прохладными ветрами кончился, и путники дышали теперь испарениями Пайлуда, чудовищного болота, окаймлявшего на протяжении сотен миль северное побережье Внутреннего моря. Границы этого непроходимого и опасного района были известны только приблизительно.
Пока Иеро вспоминал все это, где-то впереди раздался оглушительный квакающий рев, который, словно мощная сирена, перекрыл привычные ночные звуки, постоянное жужжание туч насекомых, громкоголосый хор лягушек и птичьи вскрики.
Клуц резко остановился. Перед ним, во мраке, Горм размазанной серой тенью припал к земле, не более чем на фут возвышаясь над ковром травы и мха. Все замерли на несколько мгновений, вслушиваясь в темноту, но нового вопля не последовало, и путешественники осторожно двинулись дальше. Однако не успели они пройти и сотни ярдов, как утробный рев снова разорвал тишину. Затем воцарилось молчание. Стихли голоса и шорохи мелких животных и птиц, и только мириады москитов продолжали зудеть над головой. Троица снова замерла, но ненадолго.
Новый ужасный рев раздался в ночи, на этот раз — за их спинами и явно ближе, чем предыдущие. Иеро с отчаянием огляделся по сторонам. Они стояли на открытом пространстве, залитом лунным светом, под ногами чавкала голубоватая светящаяся грязь. Прямо и слева простиралась все та же грязь, но справа в темноте угадывались какие-то заросли.
— Быстро направо! — послал он команду медведю и лорсу. — Прячьтесь в кусты и ложитесь на землю! Эти твари не должны заметить нас!
Они едва успели повернуться, как нечто огромное возникло в конце прогалины, футах в ста от путников, и лик ночного кошмара воззрился на них. Иеро, все еще не потерявший самообладания, отметил про себя, что это жуткое существо произошло от лягушки или обычного головастика. Огромные опалесцирующие глаза торчали на высоте десяти футов на скользкой, как будто обрубленной морде. Казалось, что чудовище присело на корточки; его гигантские задние лапы были согнуты, растопыренные пальцы впились в мягкую болотистую почву. Невероятно огромная разинутая пасть была усажена клыками футовой длины, блестевшими в лунном свете, как слоновьи бивни. Это было странно, ведь лягушки никогда не имели зубов.
Лорс не шевелился, Горм, почти парализованный ужасом, сжался комочком в грязи. Священник поднял метатель и тщательно прицелился, бормоча про себя молитву. Каким бы мощным ни был заряд маленькой ракеты, он просто не предназначался для чудовища таких размеров. В эту минуту Иеро всем телом ощутил, как Клуц осел назад и его задние ноги напряглись; еще мгновение — и лорс сделает гигантский отчаянный прыжок.
— Ждать! — приказал Иеро, заметив, что монстр отвлекся.
Чудовище еще сильней согнуло гигантские лапы и медленно повернуло голову налево, к застывшим от ужаса путникам. Вдруг мощный толчок похожих на колонны задних ног буквально поднял монстра в воздух, швырнув огромное тело с длинным, волочащимся по грязи хвостом вверх и вперед. Чудовищная тварь пролетела над тремя замершими в страхе путниками и столкнулась с чем-то в темноте. Жуткие звуки донеслись оттуда; покрывающая почву густая грязь вспучилась волной, и целый ливень земли и раздавленных растений, поднятый ударами гигантских конечностей, обрушился вниз. Там, во мраке, шло сражение, и священник вдруг вспомнил о втором чудовище, вопль которого они слышали впереди.
Медведь и лорс, испуганные звуками битвы, очнулись. Они бросились прочь, через грязь и кустарник, разбрызгивая воду из мелких луж, заросших дурно пахнувшими травами. Наконец грохот схватки гигантских монстров затих позади, и Иеро велел остановиться. Они очутились теперь на узкой полоске земли, заваленной сухим тростником; все трое внимательно прислушивались к ночным шорохам, тяжело дыша после панического бегства.
Вокруг раздавались писк и жужжание насекомых, кваканье лягушек, но более — ни звука, ни движения под неярким белым светом луны. Их окружал высокий тростник, стволы которого достигали двух футов в окружности и вздымались выше рогов Клуца. Между стеблями тростника росли гигантские мальвы и еще какие-то цветы, не знакомые Иеро. Водяные протоки, как серебрящиеся под светом луны тропинки, прихотливо извиваясь, прорезали заросли. Эта странная, но прекрасная картина не оставила священника равнодушным; невольно он снова подумал о красоте и опасности окружающего их мира.