Это замечание скакуна заставило Иеро подняться на ноги. Он поспешно оседлал Клуца и, позвав медведя, поехал к дальнему концу заросшего кустарником островка, на котором они провели день. Ему никогда еще не приходилось сомневаться в здравом смысле и тонкой наблюдательности Клуца. Если лорс сообщил, что в воде скрывается что-то плохое, значит, так оно и есть; если лорс боялся, значит, это нечто враждебное. В темных болотных водах мог сидеть кто угодно — от огромного снапера до похожего на лягушку монстра, которого они встретили накануне. «Или еще что-нибудь похуже», — подумал Иеро. Его удивляло, что за ними никто не следит. Переход через огромное болото был столь опасным, что, вероятно, Нечистый либо не мог представить себе, что странник с севера рискнет совершить его, либо полагал, что из болота ему уже не выбраться.
Ночью они снова слышали вопли чудовищных фрогов, как Иеро решил назвать гигантских лягушек; к счастью, завывания раздавались где-то на востоке, далеко от их пути. Затем, позднее, из зарослей тростника, мимо которых они проходили, донеслось такое громкое шипенье, будто там скрывался прародитель всех змей мира. Они поспешно миновали это место, и Иеро целый час внимательно наблюдал, не крадется ли кто-нибудь по их следам.
Сырой воздух всколыхнуло дыхание бриза, который принес странные ароматы и напомнил, что они приближаются к морю. Иеро, глядя, как широкие копыта Клуца месят грязь, подумал, что он, возможно, первый человек, которому удастся преодолеть огромное болото.
Весь следующий день лил дождь, к счастью, теплый. Под утро Горм отыскал холмик, покрытый кучей гниющих растений и сплошь поросший тростником и гигантским щавелем. Вдвоем с Иеро они выкопали нечто вроде землянки, где и провели светлое время дня.
К вечеру дождь не прекратился. Несмотря на многочисленные попытки, метсу не везло; он не смог поймать ни одной рыбины. Пришлось разделить с медведем остаток куропатки, добавив немного сухарей.
Что касается Клуца, то он был удовлетворен полностью, так как мелкие лужи вокруг их убежища покрывали водоросли — любимая пища лорса.
Вечером они двинулись дальше. Горм, как обычно, шел впереди, с неподражаемым искусством выбирая твердые участки почвы и избегая открытых освещенных пространств. Глядя на него, Иеро подумал, что если ему и повезет выбраться из болота, то только благодаря своим спутникам. Действительно, оба были незаменимыми компаньонами для подобного странствия — чуткий, бдительный и осторожный медведь и могучий лорс, неприхотливый и приспособленный к переходам по топям и воде не хуже любой амфибии.
До сих пор им сопутствовала удача. За три дня они сумели глубоко проникнуть в эти дикие места, где смешались вода и твердь земная; они даже смогли, не подвергаясь особой опасности, наблюдать некоторые чудовищные формы жизни, обитавшие тут. И, несмотря на миллиарды насекомых, причинявших путникам неимоверные муки, Иеро, самый чувствительный из них, не ощущал каких-либо симптомов болезни — смертельно опасной лихорадки Пайлуда.
Они шли вперед всю ночь. Священник снова помечал путь, оставляя зарубки на зеленых стволах тростников. На исходе ночи странники разбили лагерь на краю темной глубокой лагуны. Эта черная маслянистая вода почему-то не беспокоила Иеро, словно его обычная настороженность уснула под чьим-то странным и убаюкивающим влиянием.
Священник настолько выдохся, что скоро почувствовал необоримую сонливость, несмотря на горящие укусы москитов и удушающую жару. Наступил день, а он все еще лежал в каком-то наркотическом оцепенении. Животные также спали, вздрагивая, когда укусы насекомых или пиявок проникали через корку грязи, покрывавшую их тела.
Они были истощенными и усталыми, но дело заключалось не только в этом. В глубине одной из седельных сумок крошечная капля света на круглом циферблате со странными обозначениями разгоралась, тускнела и снова наливалась светом. Силы и токи, невидимые для глаз, но тем не менее мощные, пронизывали мглистый туман, который лежал над Пайлудом. Где-то в темных норах, в подземных тайниках проводились совещания, высказывались опасения, принимались решения. В самом сердце трясины пылал контрольный сигнал, показывающий, что некий враг, обладающий неизвестной мощью, проник в запретный район. Нечистый собирал силы. В затонувших городах, затерянных и захороненных навеки под топью и грязью болота, начала шевелиться странная и неестественная жизнь.
Миновало утро; бледное солнце слабо просвечивало сквозь туман. Ни один порыв бриза не рябил поверхности луж и озер; листья и стебли тростника неподвижно замерли в сыром воздухе. Путешественники все еще дремали, иногда всхрапывая или что-то бормоча во сне. Прошел полдень, но они все еще лежали неподвижно. Кончался день, солнце медленно садилось за облаками, затянувшими горизонт на востоке. Белесое ночное марево поднялось с темной поверхности воды, смешиваясь со светом уходящего дня.