Путешествие из Бухары в Петербург

Увидев врага в таком состоянии, я перестал чувствовать страх, застывшая кровь моя пришла в движение, покинувшие было меня силы вернулись вновь. Я вытащил из кармана нож и осторожно, внимательно, чтобы не вывести льва из себя, извлек из лапы щепку длиною с палец. Из раны начала сочиться кровь. Лев от боли закрыл глаза и, скрежеща зубами, проливал слезы. Я поспешно высосал рану, выплевывая гной.

Затем, разорвав свою одежду, я обвязал рану куском материи, а потом стал почесывать грудь и спину льва. Лев поднял голову, посмотрел на перевязанную лапу и радостно побежал в том направлении, откуда пришел. Успокоившись и убедившись в своей безопасности, я собрал дрова, взвалил на спину и пошел своей дорогой. Не дойдя до селения, я увидел, что лев стремительно скачет по степи, вздымая клубы пыли, временами закрывающие его. Я испугался, что мне грозит беда, от которой я было избавился, что у льва обнаружилась другая, не замеченная мной рана, и что мне до самого утра придется заниматься врачеванием. Хоть бы ночь была лунная! Лев настиг меня в момент этих раздумий; через его шею была перекинута жирная овца, которая свесила голову и ноги, словно мертвая. Лев бросил овцу к моим ногам и тут же исчез.

Я посмотрел — овца еще живая, на ней нет даже царапинки, она только чувств лишилась от страха. Я сразу заколол ее, боясь, как бы она не околела дорогой. Тушу я притащил домой и провел в довольстве несколько дней.

[Смысл рассказа тот, что если кто-либо станет покорно просить тебя, будь он даже враг — ты не должен отказывать. Если кто-нибудь окажет тебе благодеяние, то тебе следует отблагодарить его тем же или добрым словом, ибо если ты не будешь выслушивать жалобы тех, кто зависит от тебя, и за добро будешь платить злом, дикие звери будут выше тебя.

Пишущий эти строки говорит:

«Правдивый и великодушный муж тот,
Кто великодушен и к старому, и к юному.
Слон не сражается с комаром,
Лев тоже щадит бедняка».]

Стихотворения

Отрывок из касыды

Мне говорил один мудрец, что шаху
Приличествует, по его размаху,
Дворцовые широко открыть двери
Для тех, кто сведущ в красоте и вере:
Философу, во-первых, ибо он
Глубинами познаний умудрен;
Врачу затем, чья колдовская сила
Одним дыханьем счастье приносила;
Затем за врачевателем идет
Провидец будущего — звездочет:
Потом певец, которого мы ценим
За то, что душу облегчает пеньем;
Потом писец, чья сладостная вязь
Между людьми устанавливает связь:
И, наконец, поэт, что дивной песней
Нас приобщает к высоте небесной.
Наличие любого из людей,
Подобных этим, — украшенье царства.
Властитель! Их душою овладей —
И ты добьешься возвышения царства.
Ведь ясно для раба и для царя,
Что дар людской дороже янтаря,
И никакое серебро и злато
Не будет здесь достаточною платой.
Так почему же молча ты глядишь
На то, что твой слуга Ахмад Дониш,
Который — и мудрец и врачеватель,
Который — и писец, и прорицатель,
Тот самый ослепительный Ахмад,
В чьем дивном пенье соловьи гремят,
Что гением поэта обладает,
В твоей стране, как нищий, прозябает?
Зачем все дни его омрачены?
Зачем от горя взгляд его тяжел?
И отчего огни его черны,
Тогда как бел его литой котел?
Зачем бесстрашно смотришь ты, эмир,
На то, что возмущает целый мир?
Я средь поэтов — голос боевой!
Кто одолел меня певучей речью?
Средь мудрецов слыву я «головой», —
Какая мысль не шла ко мне навстречу?
Орла превыше и мудрой змеи, —
Во мне кипят могущества мои.
Но если стал я нищ — не диво это!
Суди царя по бытию поэта.

Стихотворение во славу Санкт-Петербурга