Купцы показали ему на меня:
— Вот имам и письмоводитель, он сидит в углу.
Тогда он вызвал меня к себе и определил мне постоянное место, так как я напугал их всех, заявив, что мне поручено сообщить по возвращении эмиру обо всем, что будут делать мои спутники. И все-таки, когда русский начальник выделил провизию и фураж, то снова поднялся скандал. Когда нужно было сделать кому-либо подарок, посол кивал на царевича, а тот на посла. А если приносили подарки посольству, посол говорил: «Это мне», то же самое говорил и царевич. И кто бы из них не получил, остальные члены посольства начинали шуметь, почему им не выделили доли.
Мы прибыли в Ташкент в таком позорящем нас состоянии. После встречи с генерал-губернатором посол отправил ему со своим слугой коня и подарки эмира. Губернатор дал конюху посла за труды ассигнацию в двадцать пять танга Российской державы. Целый день и всю ночь посол и конюх спорили. Посол требовал отдать эти деньги ему.
— Я нанял тебя за десять танга в месяц, — говорил он конюху. — На большее ты не имеешь права. Отдай мне эти двадцать пять танга, они принадлежат мне.
— Нет, мне, — возражал конюх.
Наконец, дело дошло до канцелярии русского начальника, и чиновник канцелярии отобрал деньги у посла и возвратил их конюху.
Когда мы из Ташкента тронулись по направлению к столице России, была уже осень. Я тут посоветовал послу:
— Мы приедем в столицу во время сильных морозов, как раз в середине зимы. Предположим, когда вы отдадите послание, русские отпустят вас назад, но вы не соглашайтесь и оставайтесь там до весны, так как вы — старый человек, а царевич — мальчик. Морозы в этой стране очень суровые, не дай боже, чтобы с вами что-либо приключилось.
— Да, конечно, так будет лучше, — согласился, посол.
Послание было вручено в начале месяца джади[55]. И сразу же он попросил императора отпустить его. На обратном пути мы с послом оказались в одной карете, и я сказал ему:
— Все, что вы говорили до сих пор с губернаторами и наместниками России, было не к месту и без, смысла. Вам предстоят еще две встречи с императором и везирами, поэтому надо приготовить несколько умных и деловых слов.
Я описал ему, поскольку у меня был опыт первой поездки, как происходят приемы у императора и как вести переговоры с везирами.
— Я не смогу запомнить столько слов, — сказал он. — Запиши все это, я выучу наизусть.
Я написал ему задаваемые вопросы и краткие, аргументированные ответы, и он днем и ночью повторял их, словно грамматические таблицы. А когда он вступил в приемную залу императора, он сказал такое, что не соответствовало ни написанному мной, ни советам переводчика.
Расскажу обо всем вкратце. Когда мы прибыли в столицу, нас встретили с почетом и уважением. Императора в городе не было, он уехал по делам в какую-то область. К нам был приставлен переводчик-иранец — человек ученый. Накануне возвращения императора посол пристал к переводчику, умоляя:
— Научи меня хорошенько, как вести себя с императором и о чем говорить с ним.
Переводчик сказал ему то же самое, что я ему написал.
— Напиши мне все это, я не запомню, — попросил посол.
Переводчик позвал меня и спросил:
— Что нужно этой развалине?
— Я уже написал ему все это, но он хочет чтобы и ты подтвердил.
Переводчик написал еще несколько фраз и предупредил, что первый прием у императора — это выражение дружбы и расположения. Там ни о чем другом, кроме дружбы, не следует говорить.
— А если я заговорю о землях?[56] — спросил посол.
— Ни в коем случае, не смей, — был ответ переводчика. — Если император проронит хоть слово по этому вопросу, потом от него нельзя будет отступиться. В России есть везир земель. С ним и разговаривай по вопросам земель, он даст ответы на все вопросы. Наши везири совещаются об отношениях с вашей страной и говорят: «Еще ни один из тюркских правителей не покорялся России, а теперь бухарский царевич прибыл с изъявлением покорности. Надо оказать ему хороший прием, чтобы это пришлось по душе другим странам, и вернуть завоеванные земли и еще что-нибудь.
Посол кивал головой и соглашался. Когда же его принял император, то он без приветствия схватил царевича за руку и произнес:
— Его величество повелитель правоверных[57] послали свет своих очей в надежде, что ваше императорское величество возвратит завоеванные у нас земли: Ташкент, Самарканд и Джизак.
Император велел перевести его речь, и переводчик изложил по-русски его просьбу. Император отмахнулся рукой, топнул ногой и ответил:
— Те области целиком подчиняются губернатору в Ташкенте, у него и следует просить об этом.
55
56
Вести речь «о землях», значит заявить императору о просьбе Бухарского эмира.
57