Каждое утро разные проститутки и потаскушки выносили из эмирского дворца полные мешки лепешек и сладостей. Достойный человек на этом пиршестве не получал ни единого куска, все доставалось сводникам и им подобным. А родственники их, в большинстве своем пастухи коров и ослов, готовые считать рабское служение богачу равным владычеству над целой страной, в это время получили высокие должности и начали смотреть свысока даже на городского везира.
К нововведениям эмира Музаффара относится также празднование Навруза[81]. Когда солнце доходило до середины созвездия Рыб, начались приготовления к празднеству, готовили всякие зрелища. До середины месяца Савра в кишлаках, селениях и мазарах по приказу эмира собирались люди, из городов выводили насильно мастеров и ремесленников и повсюду пели, танцевали и устраивали представления. И странно то, что на эти гуляния выгоняли шейхов вместе с их мюридами. На одной стороне пели «Маснави»[82], устраивали дервишеские радения, читали нараспев Коран, произносили молитвы;, а где-нибудь рядом устраивали непристойные зрелища и смешили людей кощунственными речами и безнравственными проделками.
Так, например, в обществе улемов и сейидов, таких, как главный казий, главный мухтасиб и ахунды, два человека переодевались казием и раисом, надевали чалмы из потрохов овцы, садились задом наперед на ослицу и изображали в шутливой форме, в присутствии самого главного казня, ведение тяжбы. Они говорили:
— Его превосходительство раис приказал считать грехом мужеложство. Каково ваше мнение?
Улемы от этих шуток смеялись и наслаждались.
Или же «раиса» сажали задом наперед на осла, вязали хвост веревкой, набрасывали ее на шею «раису» связывали ему крепко руки за спиной, а ноги под животом осла. В присутствии этого «раиса» происходила тяжба двух мужчин и отрока.
— Этот мальчик, — говорил один из них, — взял у меня тысячу тайга, а вот этот человек завладел им силой и мешает мне общаться с ним.
«Раис» выносил решение:
— Ступай, этот мальчик принадлежит тебе.
Но тут приходит другой человек с тем же иском. «Раис» снова говорит:
— Ступай, этот мальчик принадлежит тебе.
Оба истца держат в руках овечью селезенку, а третий человек держит сосуд с водой на уровне зада ослицы. Оба истца произносят проклятия по адресу «раиса», выкрикивают оба разом «что это ты за решение вынес?» Сначала опускают селезенку в сосуд с водой, потом с силой несколько раз подряд бьют «раиса», а бедное животное шевелит губами, проклиная эту игру и ее участников. Прозорливые люди понимают эти проклятия, но улемы глухи к ним. Затем истцы с силой бьют этой селезенкой по морде «раиса», так что треск слышен далеко кругом. И раньше всех при этом хохочет главный раис Бухары, его примеру следуют другие улемы.
Бывает и так. Мужчина и отрок в женском платье садятся на верблюда, проезжают мимо улемов и изображают на их глазах соитие, произнося при этом всякие скабрезности. Все смотрят на них и слушают с охотой, смеются и приходят в восторг.
Во время этих гуляний и днем, и ночью мужчины и женщины смешивались толпами. Иногда жены знати одевались как мужчины и отправлялись на гуляния, а здесь были в ходу прелюбодеяние и разврат, мужеложство и тому подобное. За каждой стеной, в каждой яме влюбленные удовлетворяли свои желания, а сам главный раис покровительствовал картежникам и мужеложцам.
Мне рассказывал мунши из дивана, что однажды из комнаты вышел его слуга. Вернувшись вскоре, он стал рассказывать:
— Я встретился со старцем. Он был поверх одежды повязан поясом, на ногах были деревенские сапоги. Он спросил меня: «Где находится канцелярия муфтия?» Я показал. Потом он спросил: «А где происходят все эти забавы эмира?» — «А вот в этом саду. Как раз в это время канатоходец шел по канату, а кругом раздавались звуки флейты и барабана. Старец еще раз спросил: «Если эмир живет в этом саду, где же живут его жены?» Я ответил: «В том же саду.» Старец продолжал: «Как выносит эмир все эти крики посторонних мужчин рядом со своим гаремом?» Я ничего не смог ответить ему; он продолжал: «Я прибыл из Ваганзе, у меня важное дело. Мы — сельские жители, мы не так уж прячем своих женщин, но мы не допускаем, чтобы в наш дом проникал голос постороннего мужчины и чтобы наши жены слышали его». Потом он взял меня за руку со словами: «Ты кажешься смышленным юношей. Я вспомнил один рассказ, перескажу его тебе, а потом пойду по своим делам». И он начал:
81
82