Далее, он свернул из бумаги три трубки, поднес их к свече и зажег. И из них выскочили три птички, вроде горлинок, которые стали летать над головами зрителей. Потом, сняв с кого-то цветастый платок, он сжёг его на свечке, а когда владелец потребовал его, он взял другой платок, зажег его и из пламени вытащил первый.
Далее. Привели ученую собаку. На подносе были разложены разные буквы. Дрессировщик говорил: «Найди-ка имена Зайда и Амра»[118]. Собака подходила к подносу, брала в зубы одну за другой буквы и складывала их по порядку так, что можно было прочесть имена Зайда и Амра.
Вслед за этим на доске расстелили флаги разных царей Европы, Рума, Италии и Неметчины, каждый величиной в два ваджаба. На их развернутых полотнищах были нарисованы гербы. Дрессировщик говорил: «Найди и принеси флаг даря Рума!» Ученая собака подходила к знаменам, внимательно всматривалась и, найдя нужный флаг, зубами стаскивала его с доски. Публика кричала «Браво!» Так она отыскивала каждый флаг, какой требовал дрессировщик, и выносила его на середину зала.
Еще приехал из Европы наездник. Он скакал на коне по круглой площадке зрелищного дома размером в двадцать газов. На всем скаку он вытягивал ноги от хвоста до ушей коня, не держась притом руками, и так объезжал один-два круга. Или, стоя на коне одной ногою, другою и руками играл так, что мутился разум. Иногда он ехал выпрямившись во весь рост, держа за руки девушку, а ноги ее укрепив у себя на поясе.
На пути его держали обтянутые бумагой обручи. Он стрелою пролетал через каждый из них и опять вставал прямо. Прежде, чем он успевал выпрямиться, подставляли другой обруч. Разорвав и его, он пролетал и снова садился на коня. Снова подставляли — он снова пролетал, и так несколько раз. На спине коня не было ничего кроме шелковой попоны.
Еще приехал канатный плясун. С потолка круглого купола шириною в тридцать газов свесили три веревочные петли, размером в два газа. Высота потолка — двадцать газов. Вися в одной из этих петель, он выделывал разные фокусы. Уцепившись за нее большим пальцем ноги, он опрокидывался вниз головой и перевертывался обратно, повисал на одной руке, качнув веревку, снова бросался вниз головой, как человек ныряющий в воду. Перевернувшись несколько раз, он ловил вторую петлю и выделывал в ней тоже разные забавы, опрокидываясь так бесстрашно, что казалось — вот-вот он распластается на полу.
После нескольких головокружительных прыжков в воздухе он ловил третью петлю, показывал несколько фокусов и переходил на балкончик. Таким же образом он возвращался обратно на первый. Йогом он ходил по тонкой проволоке. В руках у него было три шара из латуни, которые он подбрасывал и ловил.
А еще там были дрессированные собаки, гончие и болонки. Принесли лестницу. Собаки поочередно, одна за другой, поднимались по обеим сторонам лестницы и спускались вниз навстречу друг другу. Казалось, будто их привязали к лестнице. Потом поставили наклонно доску длиною в пять газов, а сверху пустили катиться деревянную бочку. Одна из собак вскочила на нее и, быстро перебирая лапками, побежала по катящейся бочке, пока та не достигла земли. При этом она ни разу не покачнулась и не нарушила равновесия.
Затем привели трех собак, которые были наряжены, как лошади, в попоны, с седлами и уздечками. Три другие, одетые чернолицыми эфиопами, сели на них верхом. У каждой в передних лапках было по две палочки, которыми они выбивали ритм русских и европейских мелодий, да так ловко, как и человек не сумеет.
По окончании каждого номера они кланялись, кивали публике головами и усаживались на свои стулья или, просунув голову в ошейник, прикрепленный тесьмой к стене, ожидали приказания дрессировщика.
А большую белую лошадь научили кружиться на двух ногах и копытами отбивать такт. Она то поднимала переднюю ногу и тремя остальными делала разные движения, то кружилась с поднятой задней ногой.
На этой свадьбе показали еще столько всяких веселых и искусных забав, что удержать их все в памяти было невозможно.
Выехав по приглашению царя из Петербурга в Москву, весь путь в два фарсанга мы проделали за четырнадцать часов.
Я описал императорское празднество в стихах, которые переведены на русский язык и напечатаны в газетах всей Европы...
Из только что приведенного рассказа об образе жизни христиан и их житейских делах некоторые простосердечные могут сделать вывод, что они на редкость радостны и счастливы, что они не знают горестей и душевных забот и живут в постоянном довольстве и благополучии. И поэтому некоторые считают, что уж если человеку суждено попасть в ад, то надо один раз пожить на этом свете в свое удовольствие.