Но поскольку его слова противоречат убеждению матери, она думает, что это жена сбивает его с толку, и возмущается:
— Разве я воспитала тебя для того, чтобы ты, повинуясь жене, не позволял мне прикасаться к хозяйству, заставлял меня подчиняться жене, чтоб выдавал мне хлеб по порциям? Во всех домах хозяйством сына распоряжается мать, ей подчиняются и жена, и слуги.
Бедняга муж сокрушается: «Что это за напасть и отчего эти распри?» — и решает: «Наверное, так положено.» Он идет к жене и ласково, мягко убеждает ее быть доброй и великодушной: «Ты не огорчайся из-за этого, благодари бога, что мать взяла на себя все хлопоты по хозяйству, сиди себе отдыхай, занимайся нарядами, есть и пить тебе подадут все готовое, и ты будешь избавлена от всех забот.»
Жена, слышавшая все эти разговоры и затаившая в сердце гнев против старухи, если она зла, то поднимает крик:
— Я не буду жить с твоей матерью, убери её от меня. Устрой её, пусть живет отдельно! Если ты боишься своей матери, зачем тогда женился?! В доме мужа жене прислуживают слуги, а не злая старуха.
Если же она добра, то, хотя это и противно ее желаниям, она из любви к мужу отказывается от полновластия, ибо знает, что коли этому суждено случиться, то ей же будет покойнее. И она беззаботно отдыхает, вручив бразды правления в руки свекрови, с тайным злорадством — «посмотрим, что она будет делать?» — не вмешивается ни в какие домашние дела.
В этот и следующий два, самое большее — три дня мать, по собственному неведению навлекшая беду на свою голову, готовит, варит, убирает в доме сына. Уже в первый или второй день, а на третий — непременно, она каждый раз, подавая сыну и невестке кушать, жалобно сетует:
— Я уже стара, устала от работы, никто мне по хозяйству не помогает, не жалеет меня, все полеживают себе спокойно, а я бьюсь с утра до вечера.
Говоря это, она намекает на невестку, потому что в доме нет больше никого, кто бы «полеживал спокойно».
— Кушанье получше и послаще она подает сыну, говоря с подчеркнутой жалостью: «Откушай вот это, в торговых рядах у тебя много хлопот и суеты, другие-то все время что-нибудь жуют, спрятавшись в углу или в сенях».
В этих речах тоже намек на невестку.
Старуха не ведает, что сын уже поел на базаре или побывал на угощении, а это кушанье велел приготовить специально для них.
И тогда жена обращается в тысячеустого дракона. Даже не притронувшись к еде, она поднимает крик на весь дом. Разгневанный муж передает ведение домашнего хозяйства в руки жены, сердито осадив мать.
Поскольку же любовь жены к мужу не натуральная по тем причинам, которые мы изложили прежде, а любовь матери к сыну — естественная, кровная, то жена не берет на себя, да и не может взять, дела, которые мать, прилагая все усилия, выполняла одна.
Поневоле она перекладывает домашние дела на слуг и соседей, не тревожится о выгодах и невыгодах мужа и даже, как мы говорили, желает ему ущерба.
Мать видит, что достояние сына растрачивается и гибнет, за едой каждый раз собираются женщины, а ей выделяют в миске её долю, поэтому она постоянно затевает ссоры и скандалы, отравляя жизнь невестке и сыну. И тогда еда им уже не мила, они вечно раздражены и жить им не хочется. Так до тех пор, пока творец не облегчит дело и не приберет одного из них, либо двух, или всех троих.
Действительно, домашние дела надо устраивать с умом и при взаимном согласии. Там же, где дело попадает в руки глупцов, оно приносит лишь раскаяние, досаду и раздоры. Посему, в этих притязаниях права жена, а мать неправа, если она находится в семье сына. Если сын в состоянии, он должен обеспечить мать пропитанием, одеждой, утварью и жилищем — и только; на большее она не имеет права. Напротив, жена, коли у нее есть ребенок, является полной хозяйкой всего имущества мужа и имеет право на подобающее ей обеспечение. Мужу не положено расходовать на себя больше, чем на жену, а если он это делает, он совершает вероломство и предательство, как мы покажем далее при изложении житейских правил.
Даже при стесненных обстоятельствах право жены выше права матери и должно удовлетворяться первым. К примеру, если муж в состоянии купить три лепешки, то две из них — жене, а одна — матери. Потому, для проклятия, отречения матери от сына из-за этого нет никаких законных и разумных оснований» ибо распря, возникшая между ними на этой почве, в сущности своей целиком порочна, и причиной её является чрезмерная требовательность и себялюбие. Но коль скоро совершается какой-то проступок либо грех, то и это относят к матери, а не к сыну.