Наш путешественник, вернувшийся в родной дом, стоит и слушает. Не так уж много времени прошло с тех пор, как он тоже играл в эту игру. А вояки, и живые и убитые, вылезают из кустов и смотрят на него в ожидании, как будто он и есть высший судья и арбитр. Юрген делает этакий осеняющий жест над их головами и говорит;
— Эх, вы, дурачье! Вы же все живые, только чокнутые. Вот так-то! Где же это я ключ оставил? Надо ведь человеку отдохнуть хоть раз.
Открыв дверь, Юрген сразу же натыкается на корреспонденцию. Квитанция из чистки, открытка от родителей из Польши. Быстро это они! На открытке — деревянный дом-гостиница. Огромная охотничья изба, экстрабунгало!
«Дорогой Юрген! Мы доехали хорошо. Наши таможенники проверяли, а поляки ничего не смотрели. Сейчас пьем кофе, как здесь говорят, „в кавярне“. Крестьяне здесь еще на лошадях пашут. Твои родители. Не забывай запирать дверь».
Вот как! На лошадях, значит, пашут.
Из газет он выбрал только самую последнюю и взял ее с собой в комнату.
…На суде в Баварии один преступник, работавший в концлагере палачом-убийцей, никак не мог вспомнить, как это все тогда было. Сталевары Хеннингсдорфа, несмотря на жару, перевыполнили план и выдали на одну плавку больше. А кооператив обеспечил население дополнительным контингентом прохладительных напитков… Д-да… Команды высшей лиги проводили какие-то смешные подготовительные игры, доводя число голов до умопомрачительных цифр. Даже «Заксенринг-Цвикау» не пощадил «Эмпор-Термосфляше» из Гельца.
Так все и написано. И еще многое другое. А вот о Юргене Рогге ни слова! Ни слова о путешествии Рогге в Новосибирск, о его встрече на высшем уровне с Люттояном.
— Ну, ладно, — говорит он, — вы про меня еще узнаете!
