– Должно быть, тут поблизости есть недоброжелатели ...
– Ну, ты хочешь вернуться?
– Я не знаю чего хочу. Но я подумал, что это достаточно любопытно, и упомянуть об этом стоит.
– Это не плохо – слышать голоса, – сказал Крэг, но ты ни на мгновение не должен думать, что мудрость заключена во всем, что идет из мира ночи.
Когда они достигли открытого входа в башню, он, не задерживаясь ни на секунду, ступил на первую ступеньку спиральной лестницы и проворно побежал наверх, держа фонарь. Маскалл последовал за ним с некоторой тревогой, учитывая свой предыдущий мучительный опыт на этой лестнице, но когда после первой полудюжины ступенек он обнаружил, что все еще дышит легко, страх его сменился облегчением и изумлением, и он готов был болтать, как девочка.
У нижнего окна Крэг двинулся вперед не задерживаясь, но Маскалл взобрался в проем, чтобы возобновить знакомство с чудесным зрелищем Арктура. Линза потеряла свое волшебное свойство. Она стала обычным стеклом, сквозь которое виднелось обычное небо.
Подъем продолжился, и у второго и у третьего окон он вновь забирался и смотрел наружу, но по-прежнему лицезрел обычный вид. Тогда он сдался и в окна больше не заглядывал.
Тем временем Крэг и Найтспор ушли с фонарем вперед, и ему пришлось завершать восхождение в темноте. Почти поднявшись наверх, он увидел желтый свет, пробивающийся через щель полуоткрытой двери. Его приятели стояли посреди небольшой комнаты, отделенной от лестницы перегородкой из неструганых досок; обстановка была примитивной, ничего, связанного с астрономией, там не было. Фонарь покоился на столе.
Маскалл вошел и с любопытством огляделся.
– Мы наверху?
– Не считая площадки у нас над головой, – ответил Крэг.
– Почему это нижнее окно не увеличивает, как раньше?
– О, ты упустил возможность, – сказал Крэг, ухмыляясь. – Если бы ты тогда завершил свой подъем, ты увидел бы зрелища, возвышающие душу. Из пятого окна, например, ты увидел бы Торманс, как рельефный континент; из шестого ты увидел бы его как пейзаж... Но теперь в этом нет необходимости.
– Почему – и при чем здесь необходимость?
– Все изменилось, друг мой, после этой твоей раны. По той же причине, по которой ты смог подняться по лестнице, не было необходимости останавливаться и глазеть на миражи.
– Прекрасно, – сказал Маскалл, не вполне понимая, что он имел в виду. – Но это убежище Суртура?
– Какое-то время он здесь провел.
– Я хотел бы, чтобы ты описал эту таинственную личность, Крэг. Другого случая может не представиться.
– То, что я сказал об окнах, относится и к Суртуру. Нет необходимости терять время, создавая его мысленный образ, поскольку ты сей момент отправляешься в реальность.
– Тогда пошли. – Он устало надавил на глазные яблоки.
– Нам раздеться? – спросил Найтспор.
– Естественно, – ответил Крэг и медленными неуклюжими движениями стал срывать свою одежду.
– Зачем? – спросил Маскалл, следуя, однако, примеру двух других.
Крэг постучал по своей широкой груди, покрытой густыми, как у обезьяны волосами.
– Кто знает, что сейчас в моде на Тормансе? Возможно, мы отрастим конечности – необязательно, конечно.
– Ага! – воскликнул Маскалл, застыв посреди процесса раздевания.
Крэг хлопнул его по спине.
– Возможно, новые органы наслаждения, Маскалл. Тебе это нравится?
Все трое стояли в том виде, как их создала природа. По мере приближения момента отправления настроение Маскалла быстро повышалось.
– На дорожку, за успех! – вскричал Крэг, хватая бутылку и пальцами отламывая горлышко.
Стаканов не было, и он разлил янтарного цвета вино в какие-то треснувшие чашки.
Видя, что остальные пьют, Маскалл залпом выпил всю чашку. Казалось, он проглотил жидкое электричество... Крэг упал на пол и катался на спине, болтая в воздухе ногами. Он попытался повалить Маскалла на себя, и произошла небольшая возня. Найтспор не принимал в этом участия, а расхаживал взад-вперед, как голодный зверь в клетке.
Вдруг снаружи донесся один протяжный пронзительный вопль, какой мог бы издавать баньши. [Дух, вопли которого предвещают смерть (шотл. фольк.).] Он резко оборвался и больше не повторился.
– Что это? – вскричал Маскалл, раздраженно вырываясь из объятий Крэга.
Крэг покатился со смеху.
– Шотландский дух пытается воспроизвести звук волынки своей земной жизни – в честь нашего отбытия.
Найтспор обернулся к Крэгу:
– Маскалл проспит все путешествие?
– И ты тоже, если хочешь, мой альтруистический друг. Пилот я, а вы, пассажиры, можете развлекаться как угодно.
– Отправимся мы наконец? – спросил Маскалл.
– Да, ты сейчас перейдешь свой Рубикон, Маскалл. И какой Рубикон!.. Ты знаешь, что свету нужно сто лет или около того, чтобы попасть сюда с Арктура? А мы это сделаем за девятнадцать часов.
– И ты утверждаешь, что Суртур уже там?
– Суртур там, где он есть. Он великий путешественник.
– Разве я его не увижу?
Крэг подошел к нему и взглянул в глаза.
– Не забудь, что ты просил этого и хотел этого. Мало кто на Тормансе будет знать о нем больше, чем ты, но память твоя будет твоим худшим другом.
Он первым взобрался наверх по короткой железной лестнице, выбравшись через люк на плоскую крышу. Когда все очутились наверху, он включил электрический карманный фонарик.
С благоговейным трепетом Маскалл смотрел на хрустальную торпеду, которая должна была пронести их сквозь весь простор видимого пространства. Она была сорок футов в длину, восемь в ширину и восемь в высоту; впереди находился резервуар, содержащий обратные арктурианские лучи, позади кабина. Нос торпеды был направлен в юго-восточную часть неба. Вся машина покоилась на плоской платформе, возвышавшейся фута на четыре над уровнем крыши, чтобы ничто не препятствовало ее старту.
Крэг осветил дверь кабины, чтобы они могли войти. Прежде чем забраться внутрь, Маскалл вновь сурово посмотрел на гигантскую отдаленную звезду, которая отныне должна была стать их солнцем. Он нахмурился, слегка вздрогнул и залез в кабину, усевшись рядом с Найтспором. Крэг пробрался мимо них в кресло пилота. Он швырнул фонарик в открытую дверь, затем аккуратно закрыл ее, запер и затянул наглухо.
Он потянул за пусковой рычаг. Торпеда плавно соскользнула с платформы и довольно медленно двинулась прочь от башни в сторону моря. Скорость ее ощутимо нарастала, хотя и не чрезмерно, пока они не достигли ориентировочных границ земной атмосферы. Тут Крэг открыл клапан скорости, и торпеда помчалась со скоростью, приближающейся скорее к скорости мысли, чем к скорости света.
У Маскалла не было возможности разглядывать сквозь хрустальные стенки быстро меняющуюся панораму неба. Сильнейшая сонливость овладела им. Он заставил себя с дюжину раз открыть глаза, но тринадцатая попытка ему не удалась. С этого момента и далее он глубоко спал.
Скучающее жаждущее выражение не покидало лица Найтспора. Изменения перспективы неба, казалось, не представляли для него ни малейшего интереса.
Крэг сидел, положив руки на рычаг управления, и с предельной сосредоточенностью вглядывался в фосфоресцирующие карты и приборы.
6. ДЖОЙВИНД
Когда Маскалл очнулся от глубокого сна, была полная ночь. В лицо ему дул ветер, слабый, но похожий на стену, такого ощущения он на Земле никогда не испытывал. Он продолжал лежать распростершись, будучи не в состоянии приподняться из-за огромного веса. Боль затекшего тела, не связанная с какой-то конкретной частью туловища, добавлялась ко всем остальным ощущениям несильной нервной нотой. Она терзала его, не отступая; иногда она обострялась и раздражала его, иногда он о ней забывал.
Он почувствовал что-то твердое на лбу. Подняв руку, он обнаружил там мясистый бугорок размером с небольшую сливу с углублением посредине, дна которого он не смог нащупать. Затем он обнаружил еще большие наросты на обеих сторонах шеи на дюйм ниже ушей.
В районе сердца торчало щупальце. Оно было длиной с руку, но тонкое, как плеть, мягкое и гибкое.