Я вошел в эту булочную и двинулся к прилавку.
– А дверь кто за тебя закрывать будет? – услышал я, и душа моя полетела к Богу. В неземные дали, куда усвистели мои детские, юношеские и другие предшествующие старости годы. От внезапно нахлынувшего незаслуженного счастья сердце затрепетало в груди... Сердце мое, старое, усталое сердце мое... – Я кому сказала?! Олух царя небесного...
«Православная», – радостно подумал я и закрыл дверь.
– А где...
– Ушел.
– А когда вернется?
Не то чтобы меня это сильно волновало. Просто хотелось попрощаться перед путешествием в центр Москвы.
– Через три года. Общего режима.
– За что? – бестактно спросил я, хотя ответ мне и был известен.
И православная тут же его подтвердила.
– Недоразумение, – пожала плечами она.
Купленная мною булка, как и следовало ожидать, оказалась черствой. Мерцательная аритмия мешала ее жевать. Булка прилипала к зубам и всячески отказывалась двигаться дальше. Так что от укуса до проглота прошло минут пять. Да и падала она по пищеводу как-то в рапиде. Если так дело дальше пойдет, то наружу булка выйдет на следующей неделе. Но я все равно был счастлив. Встретить в Москве государственную булочную – это все равно что встретить на Венецианском биеннале ломового извозчика. Или заказать в амстердамском кафе чай с малиной и услышать в ответ:
– С малиной нет. Могу предложить с черносмородиновым листом, ваше превосходительство.
И вкус французской булки... Как упоительны в России вечера...
С этими мыслями я остановился и закурил сигарету «Золотая Ява» суперлайт. Табак в ней ничего, но ничего общего с амстердамским! Куда усквозили мои секс, наркотики, рок-н-ролл? Куда уходит детство, в какие города?.. Ну уж точно не в Амстердам. Стоп, наркотикс, наркомано, стоппо!
Глава четвертая
Я стоял на углу Ткацкой и Окружного проезда. С тем, чтобы малой кровью пересечь его, нырнуть под мост, прошагать еще двести метров и добраться до метро «Партизанская». Далее везде.
Окружной проезд тянется параллельно Окружной железной дороге. Именно поэтому он и называется Окружным. Или, наоборот, Окружная железная дорога называется так по имени Окружного проезда. Из-за этого возникают сложности. Тут жутко интенсивное движение и помимо светофора очень часто стоит мент гаишного содержания. Он регулирует автоматику светофора, которая реагирует на интенсивность дорожного движения. Любая автоматика советского происхождения регулируется вручную. Без этого нельзя.
Вот, к примеру, едет по Окружному проезду какой-нибудь олигарх на праворульном «Ниссане». Перед ним, как когда-то пел вечно юный Леонтьев, был светофор зеленый. Он въезжает под светофор, и тут мент гаишного содержания врубает красный. Олигарх, сука такая, платить не хочет. Начинается разборка. А между прочим, из-под моста едет автотранспорт. Ему же мент гаишного содержания зеленый врубил. И под мост с противоположной стороны тоже едет автотранспорт. То есть должен ехать, потому что впереди идущий «жигуль» уже нераспознаваемой модели застрял на перекрестке. За его рулем сидит пожилой мужик и недоумевает: куда, ёптыть, делся желтый свет? Он, может быть, с войны за рулем и привык, что между красным и зеленым, и наоборот, должен быть желтый. А тут желтого нет. Он такого бардака отродясь не видел. Для мужика это потрясение основ. Это почти что немецкие танки на Красной площади. Наши танки на Красной площади – это куда ни шло. Но немецкие!.. И он стоит, не понимая, что ему делать... От безысходности он начинает гудеть, со слезой в гудке требуя Сталина. И все начинают гудеть.
На перекрестке начинается полноценная жизнь. Какие-то мальцы предлагают переходники от чего-то к чему-то. Малоценная старушка продает стаканами какую-то мурцовку и редиску поштучно. Безногий в камуфляже на винтажной тележке на подшипниках гнездится посредине пробки и под гармошку поет: «Я был батальонный разведчик, а он – писаришка штабной. Я был за Россию ответчик, а он спал с моею женой», а мелкий пацан собирает с водителей башли, угрожая в противном случае помыть ветровое стекло. И мент гаишного содержания тоже собирает башли, угрожая межумочной консервацией состояния светофора. И все ему дают! А куда денешься? Только олигарх на праворульном «Ниссане» не дает, а требует у мента гаишного содержания документы, Которых у того нет. Потому что это даже и не мент, а лже-оборотень в погонах, пользующийся нашей всеобщей доверчивостью. Олигарх говорит, что сразу распознал вражину, потому что во время работы в СМЕРШе и не таких навидался. Потом он монтировкой отрихтовал лже-оборотня, отобрал у него башли и вручную рассосал пробку, объяснив мне, что однажды он это уже делал на Курской дуге. Техника была немного другая, но суть та же самая: не беспредельничай на дороге. И уехал. Но башли, награбленные у народа, не вернул. Олигарх, он и есть олигарх, хоть и из силовых структур.